* * *
Дикою грушей была я. Ты сделал меня ароматной,
Ветку привив, и тебе я возвращаю твой дар.
НА ЖЕНЩИН
Женщина — гнев божества, воздаянье злосчастное людям;
За похищенье огня нам «подарили» ее.
Мужа сжигает заботой и горем его иссушает,
Юности тотчас она скорую старость несет.
Даже и Зевс не живет без тревог с златотронною Герой:
Он с олимпийских высот часто ее низвергал;
Под облаками висела, качаясь: известен Гомеру
Был на супругу свою Зевса великого гнев.
Так никогда и не может жена не ссориться с мужем,
Пусть хоть в чертоге златом с ним сочеталась она.
2
Мудрый Гомер говорил, что любая из женщин негодна:
Пусть целомудренна, пусть шлюха — но пагубны все.
Ведь из-за блуда Елены мужеубийство возникло,
А Пенелопы была верность причиной убийств.
Да, из-за женщины лишь была создана «Илиада»,
И «Одиссеи» виной лишь Пенелопа была.
3
Зевс отплатил огнем за огонь, дав нам в спутники женщин,
Лучше бы не было их вовсе — ни жен, ни огня!
Пламя хоть гасится скоро, а женщина — неугасимый,
Жгучий, дающий всегда новые вспышки огонь.
4
Женщина — горечь; но есть два добрых часа в ее жизни:
Брачного ложа один, смертного ложа другой.
* * *
Я продаю Каллимаха и Пиндара также, и с ними
Все падежи продаю, в бедность злосчастную впав.
Ибо кормилец мой — «синтаксис» весь Дорофеем разрушен;
Я сомневаюсь, — найду ль завтра еду и питье?
Ты же, мой друг, за меня соверши божеству приношенья,
Чтобы не кончить мне жизнь в тяжких цепях нищеты.
* * *
Ты пригласил меня, ритор. Хотя опоздал я к обеду,
Честь я с собою унес, сделавшись другом твоим,
Большим, чем был: не в еде для души наслажденье — в почете;
Если окажешь ей честь, этим она и сыта.
* * *
Как погляжу, на свете извратилось все;
Несчастным стало счастье на глазах у нас.
* * *
Тантал не ел ничего. Ведь плоды на трепещущих ветках
Вверх убегали тотчас, выше его головы.
Пищи лишенный, не мог он и жажду испытывать. Если б
Даже и смоквы плодов спелых и сочных поел,
И чернослива лесного, и яблок, — бесплотные тени
Могут ли там от плодов жажду земную терпеть?
Мы же едим, если нас пригласят, только пряную пищу:
Перепелов и сыры, жирных соленых гусей,
Дичь и телятину, — все запивая одним лишь бокалом.
Значит, страдаем мы все, Тантал, не меньше тебя.
* * *
«Нет, — говорил Одиссей, — ничего драгоценней отчизны»,
Ибо на острове он Кирки не ел пирога.
Стоило б только хоть пар от него исходящий увидеть,
Даже и десять тогда он бы забыл Пенелоп.
ИПАТИИ
Когда ты предо мной и слышу речь твою,
Благоговейно взор в обитель чистых звезд
Я возношу, — так все в тебе, Ипатия,
Небесно — и дела, и красота речей,
И чистый, как звезда, науки мудрой свет.
НА СТАТУЮ ГЕРАКЛА, ОПРОКИНУТУЮ ХРИСТИАНАМИ[140]
Медного Зевсова сына, которому прежде молились,
Видел поверженным я на перекрестке дорог
И в изумленье сказал: «О трехлунный, защитник от бедствий,
Непобедимый досель, в прахе лежишь ты теперь!»
Ночью явился мне бог и в ответ произнес, улыбаясь:
«Времени силу и мне, богу, пришлось испытать».
* * *
Коль кто-нибудь желает светлым видеть день,
С тобою встретясь, светлый день узнает он.
Но если он захочет в горе быть, тогда,
С тобой не встретясь, черный он узнает день.
НА СТАТУИ БОГОВ, ПЕРЕНЕСЕННЫЕ ДЛЯ ХРИСТИАНСКОГО КУЛЬТА В ДОМ НЕКОЕЙ МАРИНЫ
Став христианами, боги, владельцы чертогов Олимпа,
Здесь обитают теперь невредимыми, ибо отныне
Не предают их огню плавильня и мех поддувальный.
вернуться
Или забыла, как с неба висела? как две навязал я
На ноги наковальни, а на руки набросил златую
Вервь неразрывную?
(Перевел Н. Гнедич.)
139
«На женщин» (1).
вернуться
140
«На статую Геракла, опрокинутую христианами». Геракл назван