1
Нет, ты не скроешь меня даже в недрах земли. Немезиды
Ты не обманешь очей, видящих все и везде.
2
Жизни лишив, мне за это ты щедро даруешь могилу,
Но и тебе небеса тем же отплатят в ответ.
* * *
Знатный был муж Иоанн… — Лучше «смертный» скажи. — Зять царицы…
— Все-таки смертный. — Текла в нем Анастасия кровь,
Смертного также. — Был праведной жизни. — Вот этого точно
Смертным нельзя уж назвать: доблесть сильнее, чем смерть.
ЭПИТАФИИ ИПАТИЮ[147]
1
Это Ипатиев холм. Не подумай, однако, что кроет
Он и действительно прах мужа такого, как был
Вождь авзонийцев. Земля, устыдившись великого мужа
Насыпью малой покрыть, морю его отдала.
2
Гневался сам повелитель на волны мятежного моря,
Что схоронен от него ими Ипатия прах.
Он, как последнего дара, желал обладания прахом,
Море ж осталось глухим к великодушной мечте;
И, подавая великий пример милосердия людям,
Этой могилою он мертвого память почтил.
* * *
— Дик и ужасен Харон. — Нет, он мягок скорее. — Похитил
Юношу он. — Но умом равен тот был старикам.
— И наслаждений лишил. — Но зато уберег от несчастий.
— Не дал и брака познать. — Но и печалей его.
НА ДОМ, РАСПОЛОЖЕННЫЙ НА РАВНИНЕ
Я в холода согреваю, а в зной навеваю прохладу.
Лету даю и зиме то я, чего у них нет.
НА КАФЕДРУ СОФИСТА КРАТЕРА
Древо счастливое я, ибо некогда в чаще стояла;
Шумом лесных ветерков я насыщалась тогда, —
Птицам удобный нашест, — но меня топором подрубили —
Жребий счастливее мне был уготован судьбой.
Нет, не птицы на мне, а звучные речи Кратера,
И от струящихся слов вся я готова расцвесть.
ДОМ БЕДНЯКА
Дома другого ищите себе для добычи, злодеи,
Этот же дом стережет страж неусыпный — нужда.
НА «КОРОВУ» МИРОНА
Овод, обманут Мироном и ты, что стараешься жало
В неуязвимую грудь медной коровы вонзить?
Не осуждаю тебя, — что для овода в этом дурного,
Если самих пастухов ввел в заблужденье Мирон?
НА СЕРЕБРЯНУЮ ИМПЕРАТОРСКУЮ СЕКИРУ
Если творишь беззаконье, то, знай, ты глядишь на секиру;
Если ж ты честен и мудр, лишь серебро пред тобой.
НА КУБОК С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ПЛАВАЮЩИХ РЫБ[148]
Вот где Вакха укрыла Фетида. Сказанье Гомера
Поздно, но все же нашло здесь воплощенье свое.
НА МЕДНУЮ СТАТУЮ ИКАРА, СТОЯЩУЮ В БАНЯХ
Воском погублен ты был, о Икар; и при помощи воска
Прежний твой облик сумел ныне ваятель создать.
Но не пытайся взлететь, а не то этим баням, как морю,
Падая с выси небес, имя «Икаровых» дашь.
МАКЕДОНИЙ
Полно, Эрот, перестань сокрушать мое сердце и печень![149]
Если уж хочешь разить, целься в другие места.
* * *
Страсть — это рана моя; и кровь из той раны сочится,
Слезы текут, а она не засыхает никак.
Я же бессилен пред ней, и лекарства, в котором нуждаюсь,
Чтобы страданье унять, сам Махаон не найдет.
Телеф — я, дева; моим ты сделайся верным Ахиллом:
Только своей красотой ты мою боль утолишь.
* * *
Льющую слезы Ниобу увидев, пастух удивлялся:
Как это? — Камень, а вот… тоже роняет слезу.
Только Евгиппа, сей камень живой, меня не жалела,
Хоть я во мраке стонал всю эту долгую ночь.
Тут виновата любовь. От нее и страданья обоим:
Та ведь любила детей, я же тебя полюбил.
* * *
Прелестью блещут уста, лицо сияет цветами,
Пафией — очи твои; пальцы касаются струн.
Взглядами свет у очей, а пением слух отнимаешь
И отовсюду разишь страждущих юношей ты.
* * *
вернуться
147
«Эпитафия Ипатию» (1). Ипатий, племянник императора Анастасия, после восстания «Ника» (532 г.) был брошен в море по приказанию Юстиниана. Поэтому похвала Юстиниану в следующей эпиграмме (2) содержит либо грубую лесть, либо скрытый сарказм.
вернуться
Бросился в волны морские и принят Фетидою в лоно,
Трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа.
(Перевел Н. Гнедич.)
148
«На кубок с изображением плавающих рыб».
вернуться
149
«Полно, Эрот, перестань…» По представлениям древних, печень, как и сердце, считалась вместилищем любви.