Фиванцы также были в страхе — они даже отправили в Спарту посольство с заявлением, что готовы по-прежнему признавать гегемонию Спарты и автономию беотийских государств. Исократ (XIV, 29): «Спасенные при помощи нашего афинского войска и возвращенные из изгнания на родину, они, не медля ни минуты, отправили послов в Лакедемон, выражая готовность оставаться в рабстве и ни в чем не преступать прежнего соглашения».
Не имел городских ворот — начатая Кононом постройка стен еще не была закончена со стороны суши, не были вделаны ворота.
Эпизод с оправданием Сфодрия крайне темен; Ксенофонт, по-видимому, сделал все возможное для того, чтобы он остался навсегда загадкой для исследователей. Вряд ли можно сомневаться в том, что Сфодрий не предпринял бы этого рискованного похода, не получив определенных заверений из Спарты. Вот как передан этот эпизод у Диодора (XV, 29, 5): «Спартанец Сфодриад занимал должность военачальника. Это был человек легкомысленный и неуравновешенный. Царь Клеомброт убедил его без ведома и согласия лакедемонских эфоров захватить Пирей. Сфодриад, располагая более чем десятью тысячами солдат, решился захватить ночью Пирей. Но афиняне его заметили, замысел не удался, и он принужден был вернуться, не достигнув никаких успехов. Против него было возбуждено обвинение, и он принужден был предстать пред спартанским советом; но, так как оба царя выступили на защиту его, то он был противозаконно оправдан. Возмущенные этим афиняне постановили считать мир со спартанцами расторгнутым». Плутарх (Пелопид, 14) также не думает, чтобы Сфодрий пошел на Пирей исключительно в угоду фиванцам, вследствие подкупа: «Когда большое спартанское войско вторглось в Беотию, афиняне пришли в ужас: они порвали союз с фиванцами; сочувствовавших беотийцам они привлекли к суду, и частью казнили, частью изгнали, частью присудили к уплате денежного штрафа. Ввиду всего этого фиванцы поняли, что они попали в затруднительное положение, оказавшись без союзников. Тогда Пелопид и Горгид, занимавшие посты беотархов, замыслили вызвать войну между афинянами и лакедемонянами и для этого придумали следующее. Спартанец Сфодрий, храбрый и прославившийся военными подвигами человек, в то же время легкомысленный, преисполненный пустых надежд и честолюбия, был оставлен с войском в Феспиях; ему было поручено принимать под свою защиту всех отпадающих от фиванцев и помогать им. К нему же и подослали единомышленники Пелопида одного из своих друзей — Диэмпора[591], который и явился к Сфодрию с деньгами и убедительными речами; эти речи подействовали на него еще больше денег. Он убеждал Сфодрия, чтобы тот предпринял важный шаг, а именно — захватил Пирей, напав врасплох на афинян, совершенно не ожидающих нападения. Ничто не будет так приятно лакедемонянам, как взятие Афин: «фиванцы же не довольны афинянами и считают их предателями и поэтому не придут к ним на помощь». Все эти доводы убедили в конце концов Сфодрия, и он со своим войском вторгся ночью в Аттику. Они дошли до Элевсина, но здесь его воинов охватил страх, и он был замечен врагом». В «Агесилае» (24) версия Плутарха еще более отличается от версии Ксенофонта. Здесь он передает, что Сфодрий, снедаемый честолюбием и завистью к Фебиду, сам пришел к мысли захватить Пирей и только добавляет: «Передают также, что это была проделка беотархов, с Пелопидом и Мелоном во главе. Они подослали к Сфодрию людей, прикинувшихся спартанцами»...
Поход Сфодрия имел место в январе—феврале 378 г.
Оказывали беотийцам ревностную поддержку — ср. Диодор (XV, 29, 6, 4, 34): «Они снарядили двести кораблей и привлекли фиванцев в члены союза на равных условиях со всеми прочими» (речь идет о втором афинском морском союзе, о котором Диодор сообщает в главе 28. Союз этот был основан на принципах «полного равенства»; всякое мероприятие должно было быть санкционировано и афинянами и союзным советом, в который афиняне не входили). Здесь Диодор ошибается. Союз афинян с фиванцами предшествовал образованию второго морского союза, хотя и был основан на тех же принципах. Это видно из дошедшего до нас на камне учредительного статуса этого союза, относящегося к 378/377 г. (Inscriptiones Graecae, II, 17). Здесь мы читаем: «Всякое греческое или варварское государство, на материке или на острове, не подчиненное царю[592], если желает стать союзником афинян и их союзников, может это сделать, оставаясь свободным и автономным, сохраняя у себя какой угодно политический строй, не принимая к себе (афинского) гарнизона или военачальника, не платя никаких податей, — на тех же условиях, на каких с ними вступили в союз хиосцы и фиванцы». Как указывает Диодор (XV, 29, 6), начальствование над союзными силами было вверено Тимофею, Хабрию и Каллистрату. Численность союзного войска была определена в 20 000 гоплитов и 500 всадников. При вести о вторжении Агесилая в Беотию на помощь афинянам двинулся Хабрий с 5000 пехотинцев (преимущественно пельтастов) и 200 всадников (Диодор, XV, 32, 2).
591
Поправка Кейля. В рукописи читается: какого-то купца, который явился к Сфодрию от своего имени с деньгами и т.д.