Точно так же практические потребности должны были вызвать развитие землеведения. О научной разработке этой отрасли знания, конечно, еще не могло быть речи, пока не была признана шаровидность нашей планеты; но ионийцы уже очень рано сделали попытку воспользоваться тем географическим материалом, который накоплялся у них благодаря торговым сношениям. Уже Анаксимандр в VI столетии начертил на основании этих известий географическую карту, а Гекатей из Милета около эпохи Персидских войн составил описание Земли, — древнейшее географическое сочинение, о котором до нас дошли сведения; оно сделалось впоследствии образцом для всех подобных работ древности. По этим исследованиям, населенная Земля (ойкумена) представляла круглый остров, омываемый со всех сторон морем, Океаном; в середине лежала Греция, и центром являлись, вероятно, согласно древнему мифологическому представлению, Дельфы. Средиземное море делило этот остров на северную половину, Европу, и южную, которая, в свою очередь, Нилом и Аравийским заливом делилась на два квадранта, Ливию и Азию. Замкнутость Средиземного моря была установлена, и его береговая линия известна в главных чертах; по крайней мере знали, что Малая Азия, Греция и Италия суть полуострова. В частности же, очертания берегов представляли себе, конечно, очень неверно и имели лишь весьма скудные сведения о внутренних странах континентов.
С тех пор, как был открыт доступ в Египет и заселено северное побережье Черного моря, греки должны были знать, что в северных странах господствует более холодный, в южных — более теплый климат. Точно так же они заметили, что характер флоры и фауны обусловливается климатом, а некоторые ученые стали даже объяснять влиянием климатических условий различие между отдельными народами в отношении строения тела и умственных способностей. Конечно, объяснить причины, обусловливающие климатические различия, география не была в состоянии, пока она отказывалась принять учение о шарообразности Земли; высказанное Анаксагором и, вслед за ним, Геродотом мнение, будто зимние бури заставляют солнце удаляться на юг, представляет лишь жалкую попытку разрешить эту задачу. Правильное объяснение дал около этого же времени, исходя из космогонической теории пифагорейцев, Парменид в своем учении о поясах; но он зашел слишком далеко, предположив, что тропический и оба северных пояса совершенно необитаемы. Наконец, всеобщее признание шарообразности Земли должно было произвести полный переворот в области географии, всеми последствиями которого наука воспользовалась, впрочем, только в александрийскую эпоху.
Из биологических наук обыкновенно прежде всего начинают заниматься, ввиду ее практической пользы, медициной; это наблюдается даже у тех народов, которые вообще еще лишены понятия о науке. В древности Египет считался классической страной медицины, и уже „Одиссея" прославляет египетских врачей. Между тем дошедшие до нас остатки египетской медицинской литературы вовсе не оправдали этой славы; напротив, они показывают, что египетская медицина представляла не что иное, как соединение темного суеверия с грубым опытом. Таким образом, греческая медицина еще в большей степени, чем астрономия или математика, является самостоятельным созданием греческого ума.
Первобытный человек видит в болезни действие сверхъестественных сил и соответственно этому старается охранить себя от нее также при помощи сверхъестественных средств — жертвоприношений, молитв и заклинаний. Введение к „Илиаде" описывает нам чуму в греческом лагере: никому не приходит в голову обратиться за советом к врачам, а спрашивают прорицателя и по его приказанию стараются умилостивить гнев Аполлона. Страждущие искали облегчения преимущественно в храмах бога-целителя Асклепия; больные ложились спать в храме, и по снам, которые посылал им бог, жрецы определяли природу болезни и назначали лекарства. Исцеленные обыкновенно вешали в храме дощечки, на которых была начертана история их исцеления.
Хотя и здесь не обходилось без грубого суеверия, но своим первоначальным развитием греческая медицина все-таки была обязана именно храмам Асклепия, особенно знаменитым святилищам Коса и Книда, где масса постоянно стекавшихся туда больных представляла обильный материал для наблюдения болезней. Как и все искусства в древнейшую эпоху греческой истории, искусство врачевания было наследственным в известных фамилиях, которые обыкновенно вели свое происхождение от самого бога-целителя Асклепия. Таких потомков Асклепия мы находим уже в „Илиаде" в лице Махаона и Подалирия, врачей греческого войска, осаждавшего Трою. Анатомические познания греков уже в эту эпоху были довольно значительны, хотя заклинание волшебными формулами все еще составляло необходимую часть терапии. В течение следующих веков собран был богатый запас медицинских сведений, который посредством устной передачи переходил от учителя к ученикам. Таким путем врачебное искусство достигло сравнительно высокой степени развития. Уже царь Дарий имел у себя на службе греческого врача, Дамокада из Кротона, который своим искусством затмил знаменитых египетских врачей. Гиппократ также отзывается с большим уважением о заслугах своих предшественников. Со времени Персидских войн начала развиваться и медицинская литература, которая скоро достигла значительных размеров.