Новые идеи медленно проникают в народную массу,
тем более в такое время, когда еще не существует читающей публики. Поэтому учения древнейших философов оставались первоначально достоянием небольшого кружка учеников, даже в том случае, если они не были доступны, как в пифагорейской секте, только посвященным. Здесь первый шаг по новому пути сделал Ксенофан, который облек свое учение и свою полемику против традиции в поэтическую форму и, таким образом, сделал их доступными для образованных людей всей нации. Шестьдесят лет странствовал он по греческим странам, от своей ионийской родины до Сиракуз и далекой Элей в Италии, повсюду декламируя свои стихотворения, наполовину еще рапсод, наполовину уже софист. Его примеру последовали Парменид и Эмпедокл, последний, правда, в совершенно иной форме. Старое и новое мировоззрение соединились в нем, как бы не сливаясь; тот же человек, который, как философ, не отступал даже перед крайними выводами, был вместе с тем жрецом и прорицателем и, как таковой, пользовался славою святого. Мы можем не одобрять этого; но, по условиям того времени, слава чудотворца должна была способствовать распространению его философского учения.
Таким образом, философия мало-помалу становилась достоянием общества. Особенно два новых искусства — риторика и диалектика — все сильнее привлекали к себе молодежь из высших классов общества. В это демократическое время всякий, кто хотел достигнуть политического влияния, непременно должен был владеть словом; главным образом риторика была обязана своими успехами народным судам. Если даже в наших присяжных судах, которые состоят из лиц, принадлежащих к состоятельным и образованным классам, искусная защитительная речь адвоката нередко имеет сильное влияние на характер приговора, насколько более должно было подчиняться силе слова судилище, члены которого выбирались по жребию из всех граждан и в котором, следовательно, представители наименее образованных классов должны были составлять большинство? Притом, в Афинах и, вероятно, во всех других городах каждый обязан был лично защищать свое дело перед судом; вследствие этого адвокат-крючкотвор часто одерживал верх над честным, но не владеющим речью противником. Естественно, что учителя красноречия не имели недостатка в учениках. Но великие люди, впервые основавшие теорию красноречия, очень хорошо понимали, что простая риторическая дрессировка не может сделать человека оратором. Они старались дать своим ученикам серьезное общее образование, изощрить их мысль обсуждением философских проблем, внушить им честные и стойкие убеждения разъяснением вопросов этики. Поэтому они называли себя учителями мудрости, софистами.
Деятельность учителя поглощает все силы человека; конечно, невозможно было требовать, чтобы софисты преподавали безвозмездно. Этого и не требовали; напротив, те тысячи людей, которые стремились в риторические школы, охотно вознаграждали своих учителей за их труды и потраченное время. В Греции искони привыкли оплачивать духовный труд. Уже рапсоды гомеровского времени пели за плату. Симонид и Пиндар получали за свои победные песни очень значительный гонорар, драматические поэты получали денежные награды, а врачи и тогда, как теперь, требовали крупного вознаграждения за свои услуги (выше, с.339). И общественное мнение, действительно, не видело ничего предосудительного в том, что софисты получали плату. Вначале, вследствие несоразмерности спроса с предложением, эта плата была довольно высока, но вскоре она начала понижаться; впрочем, даже знаменитейшие из софистов, как Горгий и позже Исократ, приобрели благодаря своей педагогической деятельности только очень скромное состояние (выше, с.339).