Систему „литургий", т.е. личных повинностей на удовлетворение государственных нужд, уже в эпоху Пелопоннесской войны невозможно было применять в полном объеме. Правительство было вынуждено раскладывать расходы по триерархии каждый раз на двух граждан (выше, т.1, с.363—354), из которых, разумеется, только один мог командовать кораблем; затем, разрешено было вообще отдавать всю повинность в подряд предпринимателям, причем тот, на кого падала повинность, избавлялся от всех хлопот по снаряжению корабля, но оставался ответственным за все неисправности. Но и теперь триерархия была тяжелым бременем; поэтому в Афинах, при начале союзнической войны 357/356 г., была произведена реформа, благодаря которой эта повинность для большинства подлежавших ей граждан совершенно потеряла свой прежний характер и превратилась в прямой налог. Именно, 1200 наиболее состоятельных граждан были разделены на известное число товариществ, т.н. „симморий", из которых каждое в случае войны должно было снаряжать один или несколько кораблей. Благодаря этому названная повинность распределялась гораздо равномернее, чем раньше; но и эта реформа не устранила той несправедливости, которая являлась коренным недостатком системы „литургий", — именно, что все, на кого падала эта повинность, должны были платить одну и ту же сумму, несмотря на различие их имущественного положения. Напротив, теперь это зло еще усилилось, так как реформа, чтобы уменьшить по возможности бремя, падавшее на отдельных граждан, значительно расширила круг лиц, подлежавших литургии. А богачи, стоявшие во главе симморий и руководившие всеми делами, сплошь и рядом старались свалить бремя на плечи своих менее состоятельных товарищей. Это зло было устранено во время последней войны против Филиппа законом Демосфена, установившим известную градацию обложения в пределах симморий соответственно состоятельности отдельных членов, так что теперь иной богатый человек должен был нести расходы по снаряжению двух или даже более кораблей, тогда как раньше на него падала лишь часть расходов по снаряжению одного корабля; сообразно с этим была уменьшена доля, падавшая на беднейших членов симморий. Эта реформа была вполне справедлива и разумна; можно было только спросить, почему государство, раз оно пошло уже так далеко, не взяло и всего дела в свои руки, т.е. не надумало покрывать эти издержки доходами с прямой военной подати; ибо, не говоря уже о тяжелом личном бремени, которое еще и теперь несли представители симморий, — явной нелепостью было то, что командирами военных судов являлись люди, в большинстве случаев не имевшие ни малейшего представления о морском деле.
Остальные прямые повинности, которые государство налагало на своих граждан, по величине обусловливаемых ими расходов далеко уступали триерархии. Притом, здесь путем внешнего блеска можно было приобрести такую популярность, какой не доставляло самое тщательное снаряжение военного корабля; и всегда находились люди, которые готовы были жертвовать на это часть своего имущества. Тем не менее и для этих повинностей, по крайней мере в Афинах, со времени Пелопоннесской войны стало не хватать пригодных кандидатов. Пришлось ограничить число хоров, выступавших на общественных представлениях, и в некоторых случаях делить бремя издержек между двумя лицами. Наконец, вскоре после Александра хорегия в старой форме была совсем отменена, и государство взяло обзаведение и обучение хоров на себя.