Поэтому наряду с гоплитами стали уделять больше внимания и другим родам оружия. Уже при Перикле Афины сознали необходимость организовать у себя конное войско, на первых порах, впрочем, лишь для того, чтобы в случае неприятельского нападения иметь в своем распоряжении легкоподвижный отряд для защиты страны. Во время Пелопоннесской войны, когда аттический флот беспрестанно грозил берегам Лаконии, Спарта последовала этому примеру, поданному ее врагом; в течение IV века уже почти все государства греческого полуострова организовали у себя конные отряды. Около этого же времени начали убеждаться в бесполезности тех полчищ недисциплинированной легкой пехоты, которые до сих пор сопровождали на войну регулярное войско и, не принося никакой пользы в битвах, ложились лишним бременем на продовольствие армии. Теперь к гоплитам присоединяли только небольшие отряды хорошо обученных стрелков из лука, копейщиков и пращников. Но вскоре убедились, что одного этого еще недостаточно и что следует саму линейную пехоту сделать более подвижной, облегчив ее вооружение. Эту реформу впервые провел Ификрат в своем наемном войске во время Коринфской войны. Он заменил металлический панцирь холщевым, обитый медью щит — легким кожаным, какой употреблялся во Фракии и в Северной Греции; зато копье было удлинено наполовину и введен более длинный меч. Кроме того, для боя на расстоянии воины были снабжены дротиками. Эти так называемые пелтасты, обученные для битвы как в строю, так и врассыпную, благодаря своей легкости в маневрировании вскоре сделались грозою для тяжеловооруженных армий, особенно после того, как Ификрату удалось со своими наемниками разбить лакедемонский отряд и большую часть его уничтожить (выше, с. 144 и след.). Ввиду этого введенное Ификратом вооружение вскоре было усвоено всеми наемными войсками. Но гражданские ополчения обыкновенно не были достаточно обучены и дисциплинированы, чтобы иметь возможность пользоваться преимуществами нового вооружения; притом, едва ли можно было обучить ополченцев, которые большею частью были, разумеется, уже людьми зрелого возраста, тем новым приемам борьбы, какие обусловливались изменившимся характером вооружения. Правда, Спарта могла бы сделать этот шаг, но легко понять, что как раз она должна была особенно остерегаться вносить изменения в старую испытанную тактику, которой государство было обязано своим могуществом. Поэтому греческие гражданские ополчения и теперь продолжали держаться старого тяжелого вооружения. Только македонские цари — быть может, уже Аминта, быть может, только его сыновья — начали вооружать всю свою линейную пехоту по образцу, созданному Ификратом. Здесь реформам не мешали, как в Южной Греции, военные традиции; напротив, исконное вооружение македонской дружины представляло большое сходство с новым вооружением; оставалось только преобразовать иррегулярную пехоту в правильную линейную инфантерию. Введенное Ификратом вооружение было вначале принято, по-видимому, без изменений, и в одной части пехоты — в отряде т.н. гипаспистов гетайров — оно удержалось до конца. Но большая часть пехоты была снабжена копьями в пять метров длиною, т.н. сариссами, так что копья первых шести рядов при нападении выступали за линию фронта и образовали несокрушимую преграду. При этом, правда, пришлось пожертвовать другим преимуществом — большей подвижностью; вооруженные таким образом полки могли действовать лишь сомкнутой массой в открытой местности; зато здесь никто не мог устоять перед ними. Лучшие войска Греции, фиванцы при Херонее и лакедемоняне при Мегалополе, были сокрушены их натиском, и еще Эмилий Павел сказал, что никогда в жизни он не видел ничего более страшного, чем македонская фаланга.
При всем том тактика в общем развивалась, конечно, медленно. Великие сражения Пелопоннесской и Коринфской войн носят еще всецело старый характер. Войска выстраивались длинной линией, большею частью в восемь рядов, и затем наступали друг на друга; до рукопашной дело доходило редко, так как обе стороны ставили свои лучшие отряды на правом крыле, вследствие чего левое крыло врага при приближении неприятеля обыкновенно без боя обращалось в бегство. Тогда оба победоносных правых крыла еще раз сходились, чтобы решить участь битвы; победа доставалась той стороне, которая при преследовании разбитого врага наилучше сохраняла порядок. Исход сражения зависел при этом исключительно от тяжеловооруженной пехоты; легкие отряды и конница, если она вообще была налицо, схватывались с легкими отрядами и конницей врага, но не принимали никакого участия в борьбе с неприятельскими гоплитами и служили в общем лишь для преследования побежденного неприятеля, которое, впрочем, редко отличалось настойчивостью.