Все это давало стратегии возможность разрешать такие задачи, которые раньше были ей совершенно не под силу. Укрепления в значительной степени утратили свое прежнее значение, с тех пор как сделалось возможным посредством осадных машин в течение нескольких месяцев принудить к сдаче даже сильно укрепленный город, тогда как раньше для этого требовалась часто многолетняя блокада, а укрепления, свободно сообщавшиеся с морем, и совсем не могли быть взяты. Благодаря этому военные операции сделались более энергичными. Теперь перестали остерегаться предпринимать походы в неблагоприятное время года. Уже спартанский царь Клеомброт вторгся в Беотию среди зимы, правда — ввиду исключительных обстоятельств; точно так же Эпаминонд несколько лет спустя вторгся в Лаконию зимою, а Филипп при своих походах вообще обращал мало внимания на время года. В значительной степени этим усовершенствованиям в области тактики и стратегии Филипп был обязан покорением Греции, Александр — завоеванием Азии.
Новое военное искусство предъявляло к полководцам очень высокие требования. Поэтому со времени Пелопоннесской войны начал образовываться класс профессиональных военачальников — прежде всего в наемных армиях. Афины и в этой области выказали себя духовной столицей Греции; знаменитейшие вожди наемников в первой половине IV века — Ксенофонт, Ификрат, Хабрий, Тимофей, Диофант, Фокион — были афиняне; из неафинян можно назвать разве только Харидема из Орея, которому позднее были дарованы в Афинах права гражданства, и братьев Ментора и Мемнона из Родоса. Военные успехи Афин со времени Коринфской войны объясняются в немалой мере тем, что государство всегда имело в своем распоряжении таких первоклассных полководцев, и надо поставить в великую честь афинским кондотьерам, что они всегда были готовы служить отечеству с величайшим самоотвержением, хотя совершенно не могли рассчитывать на материальное вознаграждение и, напротив, могли ждать суда и смерти, если вследствие недостатка в денежных средствах их труды не увенчивались успехом. Поэтому было вполне справедливо, что афинский народ по крайней мере не скупился на почести для своих полководцев — воздвигал им статуи, освобождал их от литургий, даровал им право участвовать в обедах, которые на счет государства устраивались в здании Совета. Но, с другой стороны, не следует забывать, что почти все эти люди приобрели свои первые военные лавры именно на воинской службе. Если потом дома нечего было делать, то они в качестве вождей наемных войск вступали на службу к иноземным государям, с которыми Афины как раз в ту минуту находились в хороших отношениях, — к персидскому царю или его сатрапам, к египетским или фракийским царям. Здесь их осыпали почестями и золотом. Уже Ксенофонт, если бы захотел, мог сделаться зятем фракийского царя Севта И; Ификрат действительно женился на дочери Котия I, то же сделал позднее Харидем, который благодаря этому после смерти Котия I сделался фактически владыкою царства одрисов. Харес достиг княжеской власти в Сигее на Геллеспонте.
Исключением является лишь Ксенофонт, старейший из этих кондотьеров. Силою вещей, почти против своей воли, и во всяком случае против своего ожидания, он был поставлен во главе наемной армии; в качестве ее вождя он достиг более блестящих успехов, чем какой-либо полководец до него в таком же положении; но он пренебрег этой карьерою, которой был обязан своей эллинской славой. Ему не было суждено послужить своими трудами отчизне. Уже своим политическим поведением во время олигархической реакции он навлек на себя подозрения афинских демократов. Затем он с остатком своих наемников вступил на спартанскую службу; правда, в это время Афины еще находились в союзе со Спартою; но он остался верен избранному знамени и после того, как Афины отложились от Спарты и примкнули к персидскому царю, потому что по своим убеждениям он мог видеть в этой политике Афин лишь измену интересам Эллады. Вследствие этого он был изгнан из отечества; а в Спарте чужеземцу нечего было делать. Поэтому он свои лучшие годы провел в Скиллунте близ Олимпии, в поместье, которое подарил ему его друг царь Агесилай, пока крушение Спартанской державы после битвы при Левктрах не заставило его удалиться оттуда. Правда, теперь, когда Афины снова вступили в дружественные отношения к Спарте, он получил возможность вернуться на родину; но вследствие долгого изгнания он стал чужим в Афинах, притом он был уже слишком стар, чтобы снова выступить на военное поприще, которое он оставил более четверти века назад. Недостаток практической деятельности он постарался возместить литературным трудом, и в этой области также достиг замечательных успехов. Если современники усердно читали его книги ради их содержания, то позднейшие поколения видели в них неподражаемые образцы классического стиля; поэтому Ксенофонт принадлежит к числу немногих писателей древности, чьи сочинения дошли до нас в полном виде.