Неудачи, которые потерпело афинское оружие на Эвбее и в Халкидике, должны были сильно поколебать положение руководящих лиц в Афинах. Оппозиция воспользовалась благоприятным случаем, чтобы привлечь к ответственности всех, кто был причастен к последним событиям; даже двоюродный брат Эвбула, стратег Гегесилей, один из влиятельнейших членов господствующей партии, командовавший некогда при Мантинее против Эпаминонда, был привлечен к суду по обвинению в выдаче врагу афинского отряда при Эретрии и присужден к большому денежному штрафу. Сам Эвбул пользовался, однако, еще слишком большим расположением со стороны массы, чтобы оппозиция решилась напасть на него; но и без того она значительно упрочила свое положение.
Наиболее выдающимся вождем ее был теперь Демосфен из Пеании, один из первых адвокатов и ораторов афинских, выступивший на политическое поприще во время союзнической войны (выше, с.251—252). Молодой, одушевленный мыслью о величии своего родного города, он совершенно не в состоянии был понять и оценить ту политику концентрации сил, посредством которой Эвбул старался залечить раны, нанесенные государству несчастной войной. Поэтому Демосфен при каждом удобном случае резко выступал против правительства, как по вопросу о союзе с Мегалополем, по делу Родоса, при обсуждении фракийских дел; но главным образом он неустанно требовал энергичных военных действий против Филиппа, в котором он раньше большинства своих сограждан увидел опаснейшего врага Афин. Будучи новичком на политическом поприще, он, разумеется, не мог одержать верх над всемогущим государственным деятелем, пока, наконец, заключение союза между Олинфом и Афинами не свело Эвбула и Демосфена на пути к одной и той же цели. Теперь Демосфен потребовал, чтобы в Македонию было послано гражданское войско и чтобы деньги, предназначенные на устройство празднеств, были употреблены на ведение войны; но когда оба эти предложения были приняты, Олинф находился уже в руках Филиппа. Против посылки войска в Эвбею он восставал, как против бесцельного дробления наличных сил: исход дела и тут оправдал его предсказание. Все это должно было в такой же мере возвысить авторитет Демосфена в глазах граждан, в какой неудачный исход войны ослабил влияние его противников; и если ему еще далеко было до того, чтобы самому взять в руки бразды правления, то уже теперь было ясно, что он призван играть видную роль в событиях ближайших лет.
Но как настойчиво ни требовал до сих пор Демосфен энергичного продолжения войны, — теперь и он не мог не сознавать, что Афины настоятельно нуждаются в покое. Финансовые ресурсы государства были совершенно истощены; дело дошло до того, что правительство не могло даже платить жалованье судьям, так что некоторое время суды оставались закрытыми. Между тем вовне Афины были почти совсем изолированы. Тщетно пытались они под потрясающим впечатлением разрушения Олинфа призвать эллинов к национальной войне против Филиппа; ни одна рука не поднялась на защиту Афин. При таких условиях продолжение войны могло вести только все к новым потерям, потому что Македония была неуязвима для Афин, тогда как Филиппу ничто не мешало двинуть свое войско против Херсонеса, обладание которым составляло для Афин вопрос жизни.
Отношения Афин к Фокиде также в последние годы становились все более натянутыми; в конце концов дело дошло до того, что Фалек открыто поддержал восстание Эвбеи против Афин (348 г.). Между тем дельфийская храмовая казна стала истощаться, наемники начали обнаруживать непокорность и оппозиция одержала верх в стране. Фалек был, наконец, смещен с должности и высшее начальство вручено трем стратегам, Дейнократу, Каллию и Софану. Одновременно было открыто следствие относительно употребления священных сумм; казначей Филон, заведовавший финансовым управлением, был допрошен под пыткою и казнен вместе со своими соучастниками, которых назвал под пыткою; имущество осужденных было конфисковано (347 г.). Затем были отправлены послы в Афины и Спарту с предложением передать этим государствам фермопильские укрепления. Там, разумеется, с радостью приняли это предложение; стратег Проксен, крейсировавший с аттической эскадрой в Эвбейском проливе, получил приказ занять Фермопилы; затем было постановлено призвать к оружию всех граждан до 50-летнего возраста и отправить это ополчение в Фокиду (начало 346 г.). Туда же двинулся с отрядом в тысячу гоплитов царь Архидам. Между тем в Фокиде произошел переворот; Фалек снова захватил в свои руки верховное начальство и вовсе не имел желания отдаться во власть Афин и Спарты. Поэтому фокейские послы по возвращении их из Афин были брошены в темницу, и Проксену, когда он явился перед Фермопилами, предложено уйти назад; царю Архидаму посоветовали заняться собственными делами, вместо того чтобы соваться в Фокиду.