Одну минуту казалось, что дело примет именно такой оборот. Афиняне одобрили образ действий Эсхина и в минуту первого энтузиазма были готовы извлечь меч на защиту дельфийского бога. Демосфен, конечно, воспротивился этому всею силою своего влияния, и при отвращении афинян к походам ему легко удалось убедить народ, что наилучшая политика в амфисском деле — политика нейтралитета. Ввиду этого Афины не приняли участия в упомянутом выше экстраординарном собрании амфиктионов; то же сделали Фивы, находившиеся в тесной дружбе с Амфиссою; таким образом был сделан первый шаг к сближению между обеими великими демократиями.
Между тем остальные амфиктионы собрались и решили объявить священную войну против Амфиссы; верховное начальство было вверено председателю Совета амфиктионов, Коттифу из Фарсала. Действительно, амфиктионово войско выступило в поход, но не сумело покорить Амфиссу; поэтому на собрании амфиктионов поздним летом 339 г. было постановлено передать начальство царю Филиппу, который только что вернулся из своего скифского похода.
Филипп не мог отказаться от поручения, возложенного на него амфиктионами, как ни было оно для него неудобно в данную минуту, ибо при тесных отношениях, какие существовали между Фивами и Амфиссой, экзекуция против последней неминуемо должна была толкнуть Беотию в объятия Афин. Поэтому прежде всего надо было попытаться достигнуть соглашения с Фивами. Между тем как часть македонского войска направилась к Амфиссе и заняла Китинион в Дориде, — сам царь с главной армией двинулся через Фермопилы в Фокиду и занял крепкую позицию у Элатеи. Отсюда он отправил послов в Фивы, суля последним соблазнительные выгоды, в случае если Беотия примет участие в войне против Афин или по крайней мере разрешит македонскому войску пройти в Аттику. Македонское войско, стоявшее в полной готовности у границы, служило яркой иллюстрацией к словам послов.
В Афинах известие о занятии Элатеи произвело впечатление грома из ясного неба. В воображении народ уже видел Филиппа и фиванцев под стенами; пританы велели тотчас трубить тревогу, и так как известие получено было в сумерки, — посредством сигнальных огней сообщить сельскому населению о грозящей опасности. Всю ночь город находился в лихорадочном возбуждении; когда утром народ собрался на Пниксе, все взоры обратились на Демосфена. По его предложению было решено отправить посольство в Фивы во главе с самим Демосфеном, чтобы предложить им союз против Филиппа; вместе с тем гражданское ополчение было призвано к оружию и двинуто к границе, в Элевсин.
Судьба Афин находилась теперь в руках Фиванского народного собрания. Известие о взятии Элатеи произвело, разумеется, и здесь глубокое впечатление. Фиванцы ясно рисовали себе все ужасы войны, которая ждала их в том случае, если бы они отвергли требования Филиппа, тогда как, примкнув к царю, Беотия была бы ограждена от всякой опасности. Кроме того, союз с царем дал бы Фивам возможность, наконец, основательно рассчитаться с Афинами, чего желал уже Эпаминонд и что еще теперь для многих фиванцев являлось высшею целью их стремлений. Но, с другой стороны, было ясно, что, содействуя крушению Афинской державы, Фивы сами разрушили бы единственный оплот, который они имели против Филиппа; такая политика должна была привести к тому, что Фивы попали бы в положение зависимого союзника Филиппа. Напротив, если бы Фивы приняли предложения Демосфена, — их ждала в случае победы блестящая награда — восстановление беотийской гегемонии в Фокиде и Фессалии; тогда Фивы сразу вернули бы себе все могущество, которым они располагали до Священной войны. Эти надежды одержали верх над всеми опасениями; Фивы отвергли предложения Филиппа и вступили в союз с Афинами. Разумеется, они воспользовались критическим положением Афин, чтобы продать свою помощь возможно дороже. Афины впервые формально признали гегемонию Фив в Беотии и тем отказались как от восстановления союзной Платеи, так и от владычества над Оропом. Верховное начальство на суше было, по крайней мере фактически, предоставлено Фивам, так как война должна была вестись в их области или на ее границах; военными действиями на море должны были руководить обе стороны совместно, тогда как военные издержки должны были падать на Афины двумя, на Фивы одной долею. Эти условия многим в Афинах казались недостойными и давали врагам Демосфена обильный материал для обвинений; но при данном положении вещей союз с Фивами был куплен все-таки дешевой ценой.