Теперь царь мог приступить к политическому преобразованию Греции. По его приглашению в Коринфе собрался конгресс делегатов всех государств, расположенных к югу от Фермопил, и всех островов, входивших доныне в состав Аттического морского союза; в конгрессе не приняла участия одна Спарта. Прежде всего был провозглашен всеобщий мир. Все греческие государства должны быть свободны и независимы и беспрепятственно пользоваться существующими конституциями. Насильственные перевороты внутри отдельных государств не должны быть более терпимы, частная собственность должна быть неприкосновенна. Для руководства общими делами и как высшая судебная инстанция для всех союзных тяжб было учреждено общеэллинское союзное собрание, в которое каждая из общин, участвовавших в союзе, присылала по одному представителю и которое заседало в Коринфе. Между Македонией и Эллинской федерацией был заключен оборонительный и наступательный союз, и высшее военное начальство на суше и на море вверено Филиппу. Далее, было определено, сколько войска и кораблей должна выставлять каждая община; других повинностей союз не наложил на своих членов, и в особенности им была категорически гарантирована свобода от всякой денежной дани. Всякий гражданин союзного города, который в качестве наемника на службе чужой державы обнажил бы оружие против союза или Филиппа, должен был, как изменник, подвергнуться изгнанию и конфискации имущества. Было ясно, что этот пункт направлен против Персии, которая благодаря ему лишалась возможности вербовать наемников в Элладе. Ибо если формально между Филиппом и Персией еще существовал мир, то никто не сомневался в том, что македонский царь намерен повести объединенную Грецию на национальную войну против варваров.
Таким образом, наконец, было достигнуто то, к чему так долго стремились лучшие люди Эллады. Престарелый Исократ благословил свое долголетие, позволившее ему увидеть зарю нового дня, наступлению которого он сам так много содействовал. Еще никогда не была объединена такая большая часть Греции, как теперь, и никогда еще объединение не было осуществлено менее насильственно. После победы при Херонее Филипп, по преданию, сказал, что он хочет лучше долгое время был любимым Элладою, чем короткое время властвовать над ней; и во всяком случае он поступал согласно с этим принципом. Обеспечить каждой общине полную автономию и в то же время предотвратить усобицы между отдельными областями и внутренние перевороты, так долго истощавшие лучшие силы Эллады, наконец, сплотить против иноземцев все силы нации, — такова была его цель, и он осуществил ее наиболее совершенным образом, поскольку это было возможно при тогдашних условиях. Гарантия неприкосновенности существующих конституций, каковы бы они ни были, повсюду обеспечила новому строю поддержку господствующей партии, а гарантия неприкосновенности частной собственности обеспечила ему симпатии достаточных классов. При этом Филиппу был совершенно чужд тот эгоизм, который до сих пор побуждал все греческие республики без исключения пользоваться своим руководящим положением для собственной выгоды. Подчинив общины македонского побережья, он не обратил их членов в подданных, как сделали бы Спарта, Афины или Фивы, а принял эти общины на равных правах в состав македонского государственного союза, чем неразрывно связал их со своей державой и удвоил силы последней (выше, с.350). Но такого рода приобретения вскоре должны были встретить естественный предел; Фессалия не могла войти в состав Македонии, как Халкидика, — Средняя Греция или Пелопоннес еще тем менее. И вот здесь место включения в Македонское государство заняла личная уния или же оборонительный и наступательный союз, тогда как Эпир был прикреплен к Македонии тесными династическими узами. Но каждому отдельному эллину всегда был открыт доступ в македонскую государственную службу, а способным людям из хороших фамилий Филипп даровал право гражданства в одном из македонских городов и принимал их в число своих „гетайров", где им были доступны высшие военные посты, многие же, и не будучи македонскими гражданами, занимали должности по администрации.
Однако исключительно моральными средствами невозможно сплотить в одно политическое целое нацию, раздробленную в течение целых столетий. Поэтому Филиппу после победы при Херонее по необходимости пришлось занять гарнизонами целый ряд пунктов, важных в стратегическом или политическом отношениях, хотя в применении этой системы он был гораздо более умерен, чем некогда Афины или Спарта. Да это и понятно — ибо Филипп обладал тем, чего недоставало этим государствам и еще более Фивам, — именно собственным могуществом, которое в состоянии было нести всю тяжесть возведенного им политического здания. Афинская и Спартанская державы рухнули, когда после поражений при Сиракузах и Левктрах верность союзников поколебалась; Фивы вообще не успели основать прочной державы. Македония же с тесно связанными с нею соседними странами Фессалией и Фракией была достаточно сильна, чтобы в случае надобности вынести борьбу со всей остальной Грецией. Благодаря этому политическое создание Филиппа благополучно перенесло ряд страшных кризисов и просуществовало более столетия, пока не было разрушено превосходными силами римлян.