Вместе с тем правительство усердно работало над преобразованием военного ведомства. Действительно, такая реформа была крайне необходима, потому что как выучка, так и дисциплина гражданских войск были равно далеки от совершенства. Правда, по закону каждый афинский гражданин, принадлежавший к одному из трех высших имущественных классов, был обязан по достижении совершеннолетия прослужить в строю два года; но фактически большинство граждан находило средства уклоняться от этой повинности. Правильного строевого учения для гоплитов в мирное время совсем не существовало; для кавалерии такие сборы, правда, были предписаны законом, но на них являлись лишь те, кому была охота, и офицеры не решались строго наказывать манкировавших. Военные круги давно требовали реформы в этой области; но так как войны велись обыкновенно наемными войсками и граждане лишь в исключительных случаях призывались к оружию, а полное гражданское ополчение вообще ни разу не было собрано со времени битвы при Мантинее, то правительство не принимало никаких мер против этих беспорядков, пока сражение при Херонее не доказало наглядно необходимость реформы. Теперь правительство стало строго следить за тем, чтобы все — не только члены зажиточных классов, но и все граждане вообще — исправно отбывали обязательную воинскую повинность. Для поддержания дисциплины была учреждена особая коллегия — софронисты, и содержимые государством учителя обучали рекрутов гимнастике, обращению с оружием и машинами. А так как, кроме того, Афины теперь более, чем когда-нибудь, подвергались опасности осады, то по предложению Демосфена летом 337 г. была предпринята обширная перестройка городских укреплений сообразно с условиями нового осадного искусства; на эти работы было истрачено свыше ста талантов.
Однако, подготовляя реванш за Херонею, Афины в то же время усердно старались поддерживать добрые отношения с Филиппом. На том празднестве в Эгах, которому суждено было окончиться так печально, присутствовало и афинское посольство; оно привезло золотой венец и народное постановление, в котором Афины заявляли о своем решении выдать всякого, кто осмелился бы посягнуть на жизнь царя. И вдруг прибыло известие об убийстве Филиппа. Демосфен свободно вздохнул; в праздничном платье, с венком на голове, явился он в Совет и принес богам благодарственную жертву, забыв о словах Гомера, что безбожно ликовать над трупом павшего врага. Он полагал, что со стороны того „мальчишки", который воцарился теперь в Пелле, Афинам нечего опасаться.
Однако Александр быстро положил конец всем попыткам к отложению. Скорее, чем можно было ожидать, явился он со своим войском в Фессалию и заставил Союзное собрание вручить себе ту же верховную власть над союзом, которою располагал его отец Филипп. Затем он двинулся к Фермопилам, созвал амфиктионов и так же беспрекословно был признан защитником Дельфийского святилища. Отсюда он пошел далее в Беотию, и его появления перед Фивами оказалось достаточно, чтобы предупредить взрыв революционного движения. После этого и афиняне прислали посольство приветствовать Александра, и он решил удовольствоваться этим, не требуя других ручательств за мирное поведение Афин. Тем временем в Коринфе собралось Союзное собрание; здесь договор, заключенный с Филиппом, был возобновлен, и Александр вместо своего отца избран главнокомандующим. Затем царь вернулся в Македонию, где вспыхнувшие среди соседних варваров восстания настойчиво требовали его присутствия.
Аттал, командовавший македонским войском в Азии, после воцарения Александра завязал сношения с Демосфеном; в то же время он старался вызвать в Македонии восстание с целью возвести на престол законного наследника, сына Пердикки Аминту. Теперь, после того как вся Эллада покорилась без боя, он стал искать мира с Александром. Но он зашел уже слишком далеко, чтобы царь мог простить его. Однако открыто идти против него Александр не решался, так как Аттал пользовался большой популярностью в войске; поэтому царь сделал вид, что готов вступить в переговоры, и отправил в Азию своего приближенного Гекатея из Кардии с поручением убить Аттала, что и было исполнено. Парменион, командовавший в Малой Азии наряду с Атталом, принял участие в этом кровавом деле, несмотря на то, что Аттал был женат на его дочери; всю свою долгую жизнь он верой и правдой служил царской фамилии, и теперь он не поколебался принести в жертву своего зятя, раз тот стал изменником. Это убийство освободило Александра от самой тяжелой его заботы; теперь он мог приступить к осуществлению в Македонии тех мер, которые он считал необходимыми для упрочения своей власти. Аминта, несчастный претендент против своей воли, был казнен; та же участь постигла всех родственников Аттала и Клеопатры, а также всех сводных братьев Александра, из которых был пощажен один слабоумный Арридей.. Вдовствующую царицу Клеопатру позднее, во время одной из отлучек Александра, Олимпиада принудила к самоубийству.