Так пал Тир, приблизительно в июле 332 г., на седьмом месяце осады. Потеря во времени далеко не возмещалась материальными последствиями победы; но Александр считался не с одними только материальными факторами. Восточному человеку импонирует только сила, а страшная кара, постигшая славную издревле царицу морей, доказала всем, что всякое сопротивление против Александра безнадежно. Действительно, южная Сирия покорилась теперь без боя; только крепкая Газа, занятая персидским гарнизоном, дала осадить себя и через 2 месяца была взята штурмом.
Теперь Александр мог идти далее, в Египет. Эта страна была лишь несколько лет назад, после полувекового периода независимости, снова покорена персами; она еще не позабыла той страшной расправы, которую произвел над нею Ох при завоевании. Поэтому население повсюду приветствовало Александра как освободителя; персидский наместник Мазак, будучи не в силах удержать страну от отложения, без сопротивления выдал укрепленные пункты Александру. Александр провел в Египте всю зиму и основал здесь у единственной хорошей гавани северного побережья, вблизи устья самого западного из рукавов Нила, тот город, который еще теперь носит его имя, — Александрию, которой суждено было в течение немногих десятилетий сделаться средоточием как мировой торговли, так и греческой науки, и которая затем в продолжение трех веков оставалась величайшим и богатейшим городом мира.
Александр, конечно, пожелал посетить оракула Амона, который, как мы знаем, и греки этого времени считали одним из важнейших святилищ. В сопровождении небольшого отряда он прошел через пустыню к тому оазису, где находился храм Амона. Жрецы приветствовали царя как сына Амона, — титул, подобавший ему как владыке Египта; сам Александр и его спутники придали словам оракула более обширный смысл; те божеские почести, которых позднее стал требовать себе Александр, стоят в прямой связи с этим изречением оракула.
Дарий не имел возможности помешать операциям Александра. в Сирии и Египте, так как его армия еще далеко не была подготовлена для военных действий. Зато он сделал попытку отрезать македонскому войску сообщение с внутренними частями Азии — предприятие, которое теперь, когда Александр господствовал на море, даже в случае удачи лишь в очень малой степени могло бы изменить положение дел. Часть персидской армии с поля битвы при Иссе была оттеснена к северу за Тавр. Теперь это войско было реорганизовано, усилено каппадокийскими и пафлагонскими контингентами и двинуто против Фригии, наместник которой, назначенный Александром, — Антигон — располагал лишь очень недостаточными силами. Но Антигон здесь впервые обнаружил то выдающееся военное дарование, которое позднее, после смерти Александра, доставило ему власть над Азией; он разбил персов в сражении и не только упрочил за собою Фригию, но и завоевал еще Ликаонию, которая так же упорно отказывалась признать над собою власть Македонии, как ранее — господство персидского царя. Затем Калас, сатрап геллеспонтской провинции, покорил Пафлагонию, так что теперь вся Малая Азия, за исключением Каппадокии, была подвластна Македонии (332 г.).