– Вы ошиблись, проваливайте.
– А че так грубо, мужики?
– Давай, давай, поехал.
– Ну ладно, Коль, – обращаясь к Нико и подмигивая, сказал Грек, – ошибочка вышла, поехали.
Под взглядами мужчин Грек запустил двигатель и подал назад.
– С наскока ничего не сделаешь, – сказал Грек, когда они оказались на Польском шоссе, – надо это дело обмозговать.
– Какой Яша из себя? – спросил Нико.
– Высокий, худощавый, бледный такой, уши торчат.
– Вы можете мне его показать?
– Грек ненадолго задумался, затем твердо сказал:
– Найду – потом покажу. Я помогу тебе. Я в долгу перед Мерабом.
– Спасибо, друг.
– Может, заедем ко мне? Выпьем. Я тут недалеко комнату снимаю. Хозяйки сейчас нет, в деревне живет, у сестры. Ты где остановился?
– У Мераба.
– Тебе, наверное, тяжело там. Можешь у меня пожить.
– Спасибо.
– Ну, как хочешь. Так заедем ко мне, посидим. У меня спирт есть.
– Я не пью спирт.
– Ну, вина выпьем. Правда, в магазине сейчас не протолкнешься.
– Ничего, я без очереди возьму.
Подъехали к винному, остановились.
– Я сейчас, – сказал Нико.
Через стеклянную витрину Грек видел, как Нико пробирался к прилавку.
– Милая, – обратился Нико к дебелой продавщице, – дай, пожалуйста, "Саперави".
Продавщица брала деньги у всех, кто лез без очереди, в основном, местных алкашей, но Нико не замечала.
– Ну, куда прешь без очереди, – обиделся кто-то из толпы.
– Понаехали, лимита, сраная, – сказал женский голос.
– Гитлер город не взял, – поддержал тему дребезжащий старческий голос, – а эти в момент взяли. Двадцать лет в коммуналке живу, а они квартиры получают.
– Тебе сказано, куда лезешь, черный? – сказал первый голос.
Последнего замечания Нико не вынес, он повернулся и ухватил говорившего за ворот пиджака.
– Ну, ты, наглец, – сказал мужик, стискивая рукой его запястье, – на кого тянешь, я ведь с железом работаю.
В следующий момент Нико получил сильный удар в ухо и ударил сам.
Увидев, как на Нико набросилось несколько человек, Грек выскочил из машины и бросился в магазин.
– Атас – полиция! – заорал он.
Пользуясь наступившим замешательством, Грек быстро пробрался в эпицентр драки и встал рядом с Нико. Клич Грека все еще витал над толпой, убавляя бойцовский пыл. Многие вертели головами, поминутно оглядываясь. Попасть в лапы полицейского наряда было хуже, чем прийти домой с расквашенным носом. Наши герои, яростно молотя всех, кто оказывался на пути, проложили себе дорогу к выходу. Преследовать их никто не стал.
Грек въехал во двор и затормозил у своего подъезда:
– Ну что, пойдем жахнем спиртику?
– Нет, Виктор, спасибо, – ответил Нико, трогая свое покрасневшее и опухшее ухо, – я пойду домой.
У Грека был расцарапан нос и выдран клок волос. Он открыл дверь и вылез из машины.
– Пока, – сказал он, подняв руку на прощание.
Нико перебрался на водительское сиденье и, махнув рукой, поехал.
Дома Грек сразу полез в ванную. Выйдя, сел возле телефона и долго смотрел на него, размышляя.
Затем набрал номер Тани.
– Алло, – услышал он голос пожилой женщины, по-видимому, это была ее мама.
– Здравствуйте, – любезно сказал Грек. – Как поживаете?
– Спасибо, хорошо, – удивленно ответила мама. – А вы как?
– Вашими молитвами, – продолжал совершенствоваться Грек. – А можно попросить Таню к телефону?
– А Таня только что пошла на рынок.
– За кинзой? – спросил Грек.
– И за кинзой тоже, а кто ее спрашивает?
– Я Грек.
– Не слышала, – честно ответила мама, – у нее есть знакомые ирландцы, а вот греков не было. Наверное, она с вами недавно познакомилась. Она такая общительная. Кстати, вы очень хорошо говорите по-русски.
– Спасибо большое. Так вы говорите, она только что ушла?
– Да.
– Спасибо, до свидания.
– До свидания.
Грек положил трубку, быстро оделся и выбежал из квартиры. Это было недалеко. Рукой подать.
Таню он нашел там же, где оставил в прошлый раз. Она стояла за автобусной остановкой и курила, задумчиво оглядывая окружающую среду.
– Извините, – сказал Грек, вставая рядом и, доставая сигареты, – я немного задержался.
Таня посмотрела на него и воскликнула:
– О-о, это вы!
– Это я, – скромно ответил Грек.
– Вы такой остроумный, – восхищенно заметила Таня.
Она так радостно улыбалась, что Грек сам расплылся в улыбке.
– А что у нас с носом?
– Подрался. У меня еще клок волос выдран, – похвастался Грек.
– Драться нехорошо, – укоризненно сказала Таня.
– Согласен, – сказал Грек и добавил: – Я рад вас видеть.
– Аналогично.
– Дождя нет, – подтвердила Таня, – и что же?
– Значит, никто не втиснется между нами.
– Имейте в виду, – улыбаясь и поднимая вверх указательный палец, сказала Таня, – нападок на своего жениха я не потерплю.
– Боже упаси, ваш жених для меня святое.
Таня подозрительно посмотрела на него, но ничего не сказала.
– Здесь недалеко есть одно подходящее местечко, – сообщил Грек, – там можно выпить кофе с коньяком и поговорить о многих вещах, о говорящих собаках и молчаливых людях.
– А вы себя будете вести, как подобает, если я приму ваше предложение?
– Безусловно.
– Вы из моего согласия не сделаете ложных выводов?
– Никогда.
– Ну, тогда ведите.
– Так что вы хотели сказать о говорящих собаках?
– Все-таки это неправильно.
– Что именно?
– "Крик собаки" – это неправильно.
– Почему?
– Потому что крик – понятие одушевленное. А собака не имеет души. Это противоречит катехизису.
– Скажите, пожалуйста, – Таня удивленно подняла глаза, – вы что, сильны в теологии? Вы, часом, не святой отец?
– Нет, я посредник.
– А что это значит?
– Я свожу деловых людей, которые нуждаются друг в друге, и получаю за это процент от суммы сделки.
– Наверное, это очень сложно?
– Не очень. Самая большая сложность – получить с них деньги. Ну, так как же на счет собаки?
– Виктор, вы такой нудный. Далась вам эта собака. Понимаете, в литературе существует такой прием – художественная условность. То есть, как бы собака лает, но тот, кто слышит этот лай, воспринимает его как крик. Вот и все.
Грек пожал плечами.
– Не согласны? – спросила Таня.
– Ладно, пусть будет крик, – нехотя согласился Грек.
– Вы такой добрый, – сказала Таня.
Грек подозрительно посмотрел на нее, в этих словах была явная ирония. Но на лице у Тани было наивное восхищение:
– Вы смеетесь надо мной.
– Ну что вы, как вы могли подумать!
– А мне кажется, что смеетесь.
Грек почувствовал, как обида просачивается в его сердце, и от этого у него начинает сводить лицо.
Грек был очень обидчив, особенно в отношениях с женщинами. Но Таня вдруг поняла это и сказала:
– Честное слово, не смеюсь. – И, сделав паузу, добавила:: – Ну, может быть, слегка подтруниваю.
Признавшись, она тут же улыбнулась, показывая все свои ровные белые зубы.
От этой улыбки Грек почувствовал радостное тепло в груди.
– Еще мартини? – предложил он.
Таня согласно кивнула.
– И кофе?
– И кофе. Только мне мартини безо льда.
– Хорошо.
Грек пошел к стойке бара и сделал заказ. Вернулся, сел и спросил:
– А рассказ хороший?
Таня засмеялась.
– У нас, что, сегодня – вечер, посвященный творчеству Ипполита?
– Да нет.
– Ну, тогда давайте поговорим о чем-нибудь другом.
– Хорошо. Тогда расскажите, чем вы занимаетесь.
Таня задумалась.
– Ну, как вам сказать. Я размышляю.