И остановился на пороге удивленный.
Кресло стояло спиной к дому, он видел лишь ее темные каштановые волосы над плетеной белой спинкой. Но рядом с креслом, на огромной коричневой сумке, лежала вся одежда девушки — горку тряпок венчала ее футболка. Он мгновенно вспомнил, что лифчика она не носит, облизнул ставшие неожиданно сухими губы и двинулся к столу.
Патриция лежала, откинувшись в кресле, подставив лучам солнца свое изумительное, ровно загорелое тело, цвета подрумянившегося хлеба. На ней были надеты лишь узкие красные плавки. Увидев его, она улыбнулась. Он протянул ей бокал.
— А что это такое? — спросила она, взяв коктейль.
— Красное — компот, а остальное — секрет, — интригующе ответил он.
— Секрет? — улыбнулась она. — Надеюсь, ничего возбуждающего?
— Будем здоровы, — вместо ответа поднял он бокал.
Они чокнулись и пригубили коктейли.
Он сел в кресло рядом, не сводя глаз с ее тела. Она улыбнулась ему и вновь откинула голову на спинку кресла, закрыв глаза.
— Меня зовут Тимус Папулус, — представился он, завязывая светскую беседу. — А тебя?
— Элизабет, — не открывая глаз, сказала она. — Элизабет Бейкер из Нью-Йорка. — И добавила игриво: — Друзья зовут меня просто Эли.
— Эли, — пробуя на слух ее имя, повторил он. — Ты наверно манекенщица?
— С чего ты решил, что я работаю манекенщицей? — поразилась девушка и повернулась к нему.
— У тебя такое восхитительное тело, — сделал он неуклюжий комплимент. — И если тебе нужна работа фотомодели в Афинах, то у меня есть контакты и…
— Как удачно — равнодушно сказала она.
— Ну почему же нет? — обиделся он.
Она посмотрела на него своими черными бездонными глазами. Отметила, как вздулись у него брюки на ширинке.
— Ты слышишь, как у меня бьется сердце? — с придыханием произнесла Патриция. — Просто как сумасшедшее, попробуй.
Он нерешительно протянул руку к ее груди и робко положил ладонь несколько выше левого коричневого овала соска. Она взяла его поросшую черными волосами руку и уверенно опустила вниз, чтобы его пятерня полностью обхватила упругий и в то же время податливый бугор груди.
— Да, — подтвердил он, не зная что и сказать. Эта девица не укладывалась ни в какие привычные ему схемы. Он не понимал как себя с ней вести.
— Это оно из-за тебя так бьется, — томно сказала она.
— А-а… э-э… — промямлил он, словно не многоопытный муж, а безусый девственник. — Так ты значит возбуждена?
— Ласкай меня, — глядя ему в глаза, произнесла она.
Дважды повторять ей не пришлось. Он жадно, даже немного грубо провел рукой по ее груди, потом опомнился и уже медленно склонился к животу, погладил пальцами по красным трусикам в треугольничке которых был вышит кораблик с полосатым парусом и желтая морская звезда рядом. Тело его била непроизвольная похотливая дрожь. Он спустился до точеного колена левой ноги, опять поднялся к вожделенному кораблику. Она притворно-страстно вздыхала, но он был в состоянии, когда различить фальшь уже не возможно.
— Поцелуй меня, Тимус, — сказала она, тонко поддразнивая его, ибо знала, что произойдет в самом ближайшем будущем. Ей хотелось довести его до состояния крайнего возбуждения.
Он не ожидал такого быстрого развития событий и послушно потянулся к ней вытянутыми трубочкой губами.
— Ты женат? — неожиданно спросила девушка. Как опытный укротитель она решила чуть натянуть поводок.
Он остановился в своем движении к ее губам и задумался.
— Да, — наконец ответил он. — Можно сказать, что женат. Но это… — он задумался, подыскивая подобающие слова, — так сказать, условность. — Сделав чистосердечное признание, он вновь потянулся к ней губами.
— Это хорошо, — удовлетворенно констатировала девушка. И задала ему следующий вопрос: — И ни один из вас не ревнует?
— Я настоящий плэйбой, — заявил он горделиво. — И теперь я свободен, как птица. — Он настороженно ждал еще вопросов, а тело его тянулось к ней.
— Хочешь поцеловать меня в животик? — спросила она.
Он посмотрел на нее и склонился над ее телом, губами лаская загорелую кожу живота и стягивая аккуратно ее красные трусики. Девушка не сопротивлялась, напротив — чуть приподнялась в кресле, чтобы он беспрепятственно мог выполнить желаемое. И чуть раздвинула ноги, чтобы ему было лучше видно ее интимное естество. Он почувствовал что не может медлить более ни мгновения, оставил ее трусики на щиколотках, рука его потянулась к брюкам, чтобы освободить скорее свое мужское достоинство и вонзить в эту лакомую, манящую плоть.
Приближался кульминационный миг — прекрасный, таинственный и восхитительный. Вершина наслаждения, дарованного природой мужчине и женщине.
— Она опоздала на самолет, между прочим, — равнодушно сообщила Патриция и закрыла глаза. Ей стало нестерпимо скучно.
— Кто? — не понял мужчина, досадуя, что его в такой момент отвлекают на какие-то незначительные пустяки.
— Твоя жена, — улыбнулась девушка, словно речь шла о вчерашнем футбольном матче.
— Что?! — вскинулся он, словно на его глазах прекрасный особняк, которым он так гордился, проваливается в тартарары. Что, собственно, было близко к истине, в случае, если она говорит правду.
— Она опоздала на самолет, — уверенно повторила Патриция.
— Опоздала на самолет? — в ужасе переспросил он. — Ты что ее видела?
— Она бежала за нами, — Патриция, постаралась произнести это бесстрастно, но внутренне наслаждалась пикантной ситуацией.
Он мгновенно потерял свой импозантный самоуверенный вид. Неподдельный страх перед возможным объяснением с благоверной супругой отразился на его холеном лице с седеющими висками.
— Боже мой! — вскочил соблазнитель на ноги. — Она наверное скоро будет здесь. — Он нервно стал собирать ее одежду в охапку.
— Ты же сказал, что свободен как птица, — напомнила Патриция насмешливо.
Но неверный муж, оказавшийся перед угрозой скорого разоблачения, был не в состоянии оценить ее тонкий юмор. Он схватил девушку за руку и рывком поднял с кресла.
— Скорее, скорее! — торопил он ее, ведя в дом.
«Может, еще обойдется!» — не очень-то уверенно уповал он на счастливый случай. Сейчас он ее спрячет в кабинете, а потом тихо выведет через черный ход. Бесплодная болезненная эрекция заставила его мучительно застонать.
— Ты же сказал, что вы не ревнуете друг друга, — обиженно скорчила капризную гримасу Патриция, нехотя повинуясь его настоятельному подталкиванию к дверям дома..
— Она ревнует. Она из меня капаму сделает, если увидит тебя здесь. Скорее!
Они скрылись в доме.
Вовремя, так как он услышал вдалеке пронзительный голос ревнивой жены:
— Тимус! — Она бежала по аллее, держа руку на вздымающейся от волнения груди. — Тимус!
Он подтолкнул Патрицию к лестнице, ведущей на второй этаж, в его кабинет:
— Подожди меня в кабинете. Я потом все объясню. Только не выходи оттуда, христом господом заклинаю! — Взмолился он и сунул ей смятую в спешке одежду и тяжелую сумку.
Кроссовки Патриции с грохотом упали на пол, он в сердцах чертыхнулся, но понадеялся, что она сама справится и поспешно выскочил из дома. Он наивно полагал, что девушка вряд ли захочет попадаться на глаза женщине, с супругом которой столь беззастенчиво флиртовала.
На круглом столе красовались два бокала с коктейлями безжалостно выдавая его. Он схватил со стола один из двух стаканов и торопливо спрятал под кресло вопиющую улику.
Из-за поворота аллеи показалась запыхавшаяся супруга. Он выпрямился, сделал радушное лицо любящего супруга и воздел к ней навстречу руки.