«...Муж мой и за слезы на меня сердился и говорил: “Теперь твоя любовь должна быть вся ко мне, и ни о чем ты не должна больше думать, как об угождении мне; ты теперь для меня живешь, а не для других”[91].
В более простой среде девушек также могли выдавать замуж очень рано, сразу по достижении половой зрелости:
«Они в основном ощущают себя предметами в игре, в которую играют мужчины. Ухаживание было небрежным. Женщина выходила замуж рано, в 14 лет, а мужчина женился только после того, как устроится в жизни, иногда в возрасте от 30 до 40 лет»[92].
Идеал послушной дочери и кроткой невестки сохранился в традиционных обществах до наших дней. Еще совсем недавно на Кавказе было так (напомним, что речь идет об уже замужних женщинах[93]):
«В первое время, до рождения дитяти, обычай требует от них... величайшей скромности. Так же, как и у армян, молодая супруга может говорить только с мужем; даже с родителями и сестрами она объясняется лишь знаками... Самое незавидное положение в семье занимает младшая невестка[94]...
Невестка не говорит ни с кем из родных мужа, кроме детей, и даже с мужем в присутствии детей. До рождения ребенка, а в иных местах даже до семи лет своего замужества невестка ходит с закрытым лицом и говорит со всеми мимикою... Равно черкешенка даже после нескольких лет замужества и рождения детей в присутствии свекра была вынуждена объясняться с окружающими знаками. Только еще через некоторое время, после поднесения ей подарка и устройства специального обеда «она приобретает право говорить по мере надобности»... В разговоре с мужем[95] жена не смеет смотреть ему в глаза, а обязана опускать взоры»[96].
Впрочем, здесь мы видим нарочитое и осознанное превращение молодой женщины из Коры в Безмолвную Жертву. Вернуться в «мир живых» она может лишь в роли Матери (и то не сразу, а после рождения мальчика... или когда он вырастет).
Итак, мы видим, что искусственное внешнее подавление женщины, ограничение, заточение в роли послушной Коры приводит к превращению ее в Жертву, чья участь тем ужаснее и печальнее, чем меньше у нее возможности выразить другие стороны своей души, а в нашем видении мира — остальные архетипы.
Зато идентификация с архетипической стадией Жертвы встречается достаточно часто. Обычно в таком случае добровольному «заточению» предшествовало некое «похищение», похищение части души. Но со временем роль стала привычной и удобной. И мы уже касались этой темы, повторяться нет смысла. Много силы и власти эта роль не дает, кроме как над домашними, когда женщина становится центром всего происходящего в семье («больная мама», например, или «преданная[97] жена»). Или же это женщина, обрекающая себя на печальное одиночество, в полной неспособности что-либо изменить и без особых надежд на будущее партнерство. В этом всегда есть определенная безысходность и «мертвенность».
Примеры идентификации со стадией Царицы Подземного мира встречаются во множестве. На протяжении последних полутора столетий таковы многочисленные «демонические женщины», осознанно использующие этот образ в реальной или выдуманной жизни декадентки начала XX века, пытавшиеся превратить свою жизнь в произведение искусства. Очень ярко описал это в очерке «Конец Ренаты» Владислав Ходасевич:
«Да, здесь жили особой жизнью... Здесь пытались претворить искусство в действительность, а действительность в искусство. События жизненные, в связи с неясностью, шаткостью линий, которыми для этих людей очерчивалась реальность, никогда не переживались как просто и только жизненные: они тотчас становились частью внутреннего мира и частью творчества. Обратно: написанное кем бы то ни было становилось реальным, жизненным событием для всех. Таким образом, и действительность, и литература создавались как бы общими, порою враждующими, но и во вражде соединенными силами всех, попавших в эту необычайную жизнь, в это «символическое измерение». То был, кажется, подлинный случай коллективного творчества»[98].
Как и для мужчины-Аида[99], для женщины, которая идентифицируется со стадией Царицы-Персефоны, значимым является ощущение собственной тайной власти над людьми или обстоятельствами, обретенной в результате манипуляций — с использованием своей красоты и сексуальной привлекательности или магических способностей.
Путь развития
Путь развития архетипа Коры-Персефоны, в отличие от остальных богинь, достаточно очевиден. Это либо путь традиционной женской инициации — уход от матери к супругу через преодоление страха перед новой и незнакомой жизнью, либо путь страдания и исцеления (иногда оба пути пересекаются).