— Сначала ты. — Ему было труднее, говоря, когда ее грудь покачивалась около его лица и заставляла его задуматься.
— Я хочу звать тебя… — Она перестала двигаться, пытаясь очистить сексуальный туман в своем разуме.
Она перестала двигаться?
— Черт возьми. — Дамен схватил ее за затылок и поцеловал. — Трахни сейчас, поговорим позже. Поняла?
В ответ она упала ему на грудь, цепляясь за шею, когда она скакала на нем, как будто она родилась в седле.
— Ты уверена, что вызов больного не доставит тебе неприятностей? — спросил Дамен на следующий день, когда поднял ее с шезлонга на пляже, устроился на нем, а затем усадил Майри к себе на колени.
Она тут же прижалась к нему, ему понравилось, что на этот раз ее не волновало, что она была полностью голая в его объятиях средь бела дня, пока он полностью одет.
Они снова отправились в плавание перед тем, как припарковаться рядом с тем, что, по мнению Майри, было пустынным островом, но на самом деле это было одним из неосвоенных особенностей, которые он недавно купил. Это близко к его собственности, он мог обеспечить их безопасность и неприкосновенность частной жизни. Одно дело, когда Майри теряла свои запреты с ним, но когда мир наслаждался ее обнаженным брачным телом, было другое. Ни в коем случае он не позволил бы другому человеку увидеть, что является его.
— Мои друзья прикроют меня, и, кроме того, я впервые болею. — Когда она прижалась к его груди, она рассеянно играла с его соском, иногда зажимая его.
Улыбка Дамена вибрировала у него на щеке.
— Это приведет тебя к неприятностям, если ты продолжишь это делать, дорогая.
Выражение нежности заставило ее сесть.
— Особые имена!
Ему нравилось, как ее лицо светилось каждый раз, когда у нее была одна из… редких… идей. Это был лучший способ выразить это так как «редкие» идеи звучали лучше, чем «безумные».
Она серьезно посмотрела на него.
— Я думаю, я буду звать тебя…
Он поднял бровь, зная, что все, что она решит, определенно будет… редким.
— Дримбот. (голубая мечта) Да, определенно редко, и было трудно держать прямое лицо, когда он закашлялся и сказал:
— Это… ээ… интересно.
Она просияла.
— По крайней мере, это что-то вроде нашего. — Майри ободряюще кивнула ему. — Как на счет тебя? Как ты хочешь меня звать?
Он не колебался.
— Матакиямоу. (глазки мои)
Майри рассмеялась.
— Может быть, мне лучше называть тебя Голлумом. — Но даже, когда она дразнила его, не могла не чувствовать себя заветной. Потому что эти слова, в переводе с английского, означали «моя драгоценность».
— Тогда мы согласны? Ты переедешь на этих выходных? — спросил Дамен, когда его лимузин остановился на той же дороге, которую Майри выбрала для встречи с ним в первый раз. В плащн и кинжале, на которых она настаивала, расстроили Дамена, но на данный момент он знал, что не должен испытывать свою удачу.
Это было чудо, он каким-то образом убедил ее вернуться в его жизнь. Дамен не посмел сделать ничего другого, что могло бы ее заставить бросить его снова. Если она захочет вернуться отсюда в школу, значит, так и будет. Тем не менее, Майри не должна была знать, что у него также будет целая команда безопасности, которая будет следить за ней, чтобы убедиться, что она добралась до места назначения.
Она закусила губу.
— Ты уверен, что Диана не будет возражать? — греческие девушки все еще были ужасно консервативны, и она не хотела, чтобы что-то погубило ее дружбу с молодой девушкой.
— Она поймет. Это нормально для греческих мужчин.
Майри удивленно взглянула на него.
— В самом деле? Я думал, что это будет наоборот?
Ее слова озадачили Дамена.
— Каким образом это должно быть наоборот? Ты думаешь, что лучше жить в твоем доме?
— Нет-нет. Я имею в виду, что это не нормально, что пара съезжается до свадьбы, верно? Я не говорю, что мы собираемся пожениться скоро, но… — Майри остановилась, с запозданием заметив, как внезапно побелел Дамен.
Черт возьми, черт, черт.
Как они могли…
ЧЕРТ! Это не было чертовски. Это не могло случиться.
— Дамен? Что случилось?
Майри потянулась, чтобы коснуться его лица, но он схватил ее за запястье и покачал головой. Она отпустила руку назад, стараясь не обидеться.
Он осторожно спросил:
— За кого ты нас принимаешь, Майри? — Она, не понимая, нахмурилась над этим вопросом.
— Ты беспокоишься о лейблах? — спросила она, наконец. — Мы не должны быть просто подругой или парнем. Мы можем просто быть… вместе. — Это было лучшее, что она могла придумать.
— Вместе…, что в конечном итоге приведет к браку?
Она покраснела, не желая лгать, сказала:
— В конце концов, да.
— Но как это может быть, когда я все еще помолвлен с наследницей Коканис?
Эти слова заставили Майри расплыться в глазах.
— Это значит, ты все еще занят? — прошептала она.
Боль в ее голосе заставила его вздрогнуть. Проклятье! Он пообещал себе, что не причинит ей вреда, но почему, черт возьми, что-то всегда происходит между ними?
— Майри, на этот раз я тебе не солгал. Когда мы были на яхте Влахоса, я сказал тебе, что хочу, чтобы ты была в моей жизни.
— Да.
— Но я сказал, что собираюсь порвать с ней?
— Нет, но… — Она безучастно посмотрела на него. — Как ты вернешь меня в свою жизнь, если ты все еще принадлежишь ей?
— Я не принадлежу…
Она крикнула:
— Как?
На этот раз он пытался связаться с ней. И на этот раз она была единственной, кто оттолкнул его.
— Как? — Она рыдала. У нее было ощущение, что уже знала, но ей нужно было услышать, как он это сказал.
Дамен мрачно сказал:
— Я хотел, чтобы ты вернулась в мою жизнь, как любовница.
Она шла одна. Она всегда ходила одна на этой улице, которая была самым коротким и самым изолированным путем, ведущим обратно в школу. Но почему-то, ни один из тех раз она не чувствовала себя такой пустой и одинокой, как сейчас.
По ее мнению, она все еще слышала, как Дамен требовал, чтобы она прислушалась к нему, чтобы позволила ему объясниться.
— Ты не понимаешь, — сказал Дамен.
Она покачала головой.
— Нет. Это ты не понимаешь. Я люблю тебя…
— Ради всего святого, Майри! Ты знаешь меня сколько — три гребаных дня? А теперь говоришь мне, что ты, черт возьми, любишь меня? Ты знаешь, что звучишь как сумасшедшая?
Да, она знала. Она всегда знала, что это сумасшествие. Но она выросла, полагая, что кто-то, как Дамен Левентис, войдет в ее жизнь, заставит влюбиться в него, а потом они будут жить долго и счастливо.
Может быть, это было безумие. Но было ли это так чертовски неправильно? Неужели она так ошибалась, чтобы верить, что такие сказки, в которые она верила, те, в которых были греческие миллиардеры, а не принцы, — так ли она чертовски не хотела верить, что эти сказки могут сбыться?
После этого она не удосужилась объяснить.
Она просто ушла.
И сейчас…
Вельвет и Мэнди ждали ее у ворот. Она не знала, как они узнали, что она придет, и не могла заставить себя спросить. Все, что она знала, это то, что она дошла до конца своего троса.
— Майри?
Звук ее имени, произнесенный кем-то, кто заботился, кто действительно заботился о ней, это все, что нужно, чтобы сломаться.
Майри всхлипнула, упав на землю на колени, не в силах остановить тяжелые рыдания, которые трясли ее тело.
Больно. Больно. Ей было так больно, потому, что она верила в сказку. И сказка действительно произошла. Она встретила своего греческого миллиардера и влюбилась в него. Но она не рассчитывала на то, что может случиться, что тот самый греческий миллиардер не захочет жить с ней долго и счастливо.