Мэнди и Вельвет столпились вокруг нее. Это были ее самые близкие подруги, единственные, с кем Майри с самого начала могла доверить свой секрет. Конечно, заслуживая доверие, — не означало, что они имели право дразнить ее этим. Они не имели.
— Пойдем, — дразнила Мэнди. Она была стройной, темноволосой женщиной с практичным характером, который граничил с навязчивой чертой, хорошо служащий преподаванию экономики. Но как друг мечтателя подобно Майри? Это были не первые слова, которые приходят на ум.
— Посмотри на все эти спортивные машины и лимузины, проезжающие по дороге, — соблазнительно прошептала Вельвет. Высокая и темно-рыжая она выглядела скорее на экзотическую модель, чем на учительницу химии, с довольно едкой остротой какой у нее была.
— Одним из них может быть тот человек, которого ты мечтала встретить всю свою жизнь. Разве это не стоит отпраздновать?
Не принимай приманку, не принимай.
— Пошли, Майри. Ты знаешь, что хочешь сказать это. Что, если первый человек, который выйдет из машины, — будет высокий, темный и красивый с самым захватывающим греческим акцентом…
Ее глаза затуманились, когда Майри начала фантазировать, как разыграется ее первая встреча с будущим греческим мужем миллиардером. На ее губах промелькнула счастливая сумасшедшая улыбка, и она взволнованно воскликнула, не подумав:
— Да здравствует меня! *[Яй — прозвище учительницы].
Мэнди и Вельвет рассмеялись.
О, да провались ты пропадом. Она взяла приманку. Снова! Обняв себя с обеих сторон, Мэнди ахнула:
— Ты слишком милая!
Вельвет взмахнула воображаемыми помпонами в воздухе.
— Да, Майри, наконец-то, встретит своего первого греческого миллиардера!
— Ха-ха. Я знаю, что вы ребята просто высмеиваете меня, — проворчала Майри, хотя она не могла не рассмеяться. Она была счастливой. И возбужденной. И нервной. Сегодня был день, который она ждала большую часть своей жизни. Мысль о встрече с ним была более чем достаточной, чтобы заставить ее тихо задыхаться.
Мэнди щелкнула пальцами перед лицом Майри.
— Ты снова летаешь в облаках.
Она почти гордо ответила:
— Да.
Вельвет застонала.
— Ты самый глупый золотоискатель, которого я когда-либо встречала!
Майри не потрудилась ответить, привыкнув к довольно скрупулезному чувству юмора. Чем хуже ее оскорбления, тем глубже она заботилась об этом человеке.
— Как я выгляжу? — Майри нервно сгладила несуществующие складки на длинной юбке, которая доходила до лодыжки желтого платья. Оно было свободным и с высокой талией, просто для того, чтобы скрыть ее ужасные большие формы.
— Достаточно аппетитно, чтобы съесть, — засмеялась Вельвет.
Ответ заставил ее задохнуться.
— Вельвет!
— О, тише! Греческие парни, довольно страстные. Ты должна это знать. Поэтому, если ты серьезно относишься к тому, чтобы наброситься на греческого миллиардера, то ты должна быть готова сбросить несколько своих сексуальных запретов.
Майри не могла не фыркнуть.
— Я не собираюсь советоваться с другой девственницей.
— По крайней мере, у меня был уже первый поцелуй, — возразила Мэнди.
Она открыла и закрыла рот. У Мэнди было преимущество, черт подери.
— Ш-ш-ш, — внезапно сказала Вельвет под нос.
— Циничный руководитель Майри возглавляет этот путь.
Следуя взгляду Вельвет, Майри с тонущим сердцем поняла, что Чарити Фаллон, Английская роза, которая возглавляет языковой центр школы, действительно шла к ней. Майри удивилась, что она сделала на этот раз. В течение почти семи недель, которые она преподавала в ГАМД**, ни разу не было и дня, когда пожилая женщина не нашла что-нибудь, за что ее отругать. **[Греческая Академия Молодых Дам]
Роуз Торн, директор школы, вдруг бросилась мимо них, крикнув:
— Все по местам!
Майри заметила, как Чарити замораживает слова Роуз. С тех пор она была одним из руководителей центров, Чарити должна была сидеть впереди, но все же, оказалась почти в самом конце.
Роуз дважды хлопнула в ладоши.
— Музыку!
Так живой оркестр в школе начал играть Бетховена на заднем плане.
Чарити оправилась и поспешно примостилась между Майри и Вельвет.
Вельвет откинулась назад достаточно далеко, чтобы Чарити не увидела ее и не закатила глаза на Майри, когда она произнесла:
«Я ненавижу это маленькое дерьмо».
Майри задыхалась. Она не собиралась смеяться. О, греческие боги, где бы вы ни были, пожалуйста, не позволяйте ей засмеяться.