Деревенская община испытывала вмешательство монарха в положение ее членов. В Пилосском царстве в XIII в. установились прямые связи между дворцовой управой и ремесленниками-металлургами, жившими в разных селах. Управа выдавала местным кузнецам сырую бронзу для изготовления оружия и некоторых деталей военного снаряжения (документы серии J.). Работавших по царским заказам мастеров освобождали от уплаты натуральных податей, как свидетельствуют тексты серий Ма и N из Пилоса[62]. Так создавались привилегированные группы и в среде сельских обитателей.
Глава II
ОТ ПАЛАСГИИ К ЭЛЛАДЕ
(этногенетическая история Греции во II тысячелетии)
Другой важной особенностью изучаемой эпохи было то, что именно в этот период завершился длительный процесс формирования древнегреческой народности. Как известно, генезис представления об этнической общности восходит к очень отдаленным эпохам. Но лишь в результате формирования классового общества и государственности[63] происходит коренное изменение в области этнических представлений. Этно-племенная общность, игравшая важную роль, уже в период союза племен, теперь приобретает новое качество: она превращается в более четкое понятие «народность». Тем самым получили новое значение связи внутри одного этнического массива, появилось понятие «народности» и «земли народа», которые были столь необходимы человеку древних времен.
Формирование греческой народности происходило в сложных условиях. Если обратиться к структуре греческого народа в середине I тысячелетия до н. э.[64], то еще тогда четко выступали большие различия в диалектах, нравах и обычаях четырех крупнейших племен: эолян, ахеян, ионян и пришедших в XII в. дорян. Но сознание эллинского единства уже господствовало над представлениями о самобытности каждого племени: Геродот от лица афинян говорит, что они Έλληνίκον έον δμ,αιμον τε καΐ όμ,όγλωσσον και θεών ιδρύματα τε κοινά και Ουσίαι ήθεά τε όμότροπα (VIII, 144). Общегреческое единство, с такой очевидностью проявившееся уже в период греко-персидских войн, удивительным образом мирилось с племенным сепаратизмом[65]. Корни этого явления нужно искать не только во II тысячелетии, но в еще более ранние времена. Здесь на помощь истории приходит лингвистика, сделавшая огромные шаги в области изучения древних балканских языков, особенно после бесспорного установления в 1953 г. грекоязычности населения Греции во II тысячелетии до н.э.
Как известно, дифференциация племенных языков началась на очень ранних стадиях развития человечества[66]. Массивы родственных племен, носителей одной и той же языковой общности, прошли длительный путь, пока внутри них сложились отдельные языковые семьи. Индоевропейская языковая общность в VI—IV тысячелетиях состояла из четырех главных групп языков: 1. Балто-славяно-германская; II. Западноиндоевропейская; III. Центральноиндоевропейская; IV. Южноиндоевропейская, или хетто-лувийская, иначе называемая анатолийской[67]. Относящийся к третьей семье греческий язык обособился уже к середине IV тысячелетия[68], что указывает на завершившееся выделение прагреческой племенной общности из близких ей по языку других племенных групп.
Обособление прагреческого этнического единства происходило в условиях развитого неолита (датируемого ныне со второй четверти V тысячелетия и до конца IV тысячелетия), в период, когда жившие сельским хозяйством племена достигли развитого первобытнообщинного строя. Это время усложнения между племенной жизни, время участившихся войн и столкновений. Одновременно крепли внутренние связи племенных общностей, причем языковая близость становилась одним из важных факторов. Отмеченные этнолингвистические процессы происходили на гористой территории Балканского полуострова, расчлененной хребтами на множество изолированных областей. Подобная географическая среда весьма способствовала этнической консолидации в сравнительно небольших пределах и вместе с тем содействовала образованию локальных диалектных ответвлений внутри одного этнического массива.
Исторический анализ греческого языка показывает, что он очень рано включил в себя в качестве субстрата элементы другого, весьма близкого индоевропейского языка, получившего название пеласгского[69] (благозвучнее, может быть, употреблять форму: пеласгический).
62
Μ. Lejeune. Les tablettes pyliennes della serie Ma. — "Memoires de Philologie mycienne". I. Paris, 1958, p. 65-91; idem Les documents pyliens des series Na, Ng, Nn/ — "Memoires...", p. 125 — 155; Ventris — Chadwick. Documents, p. 352-359.
63
О влиянии политических, географических, экономических, историко-культурных, религиозных и других факторов на ход этнического развития см. Η. Η. Чебоксаров. Проблемы происхождения древних и современных народов. — «VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук». М., 1964.
64
Нам представляется чрезвычайно упрощенной и не отвечающей действительности точка зрения Л. П. Лащука, утверждающего, что в Греции «лишь в начале второй половины I тыс. до н. э. явственно обнаруживается течение социально-этнического процесса, приведшего в конце концов к сложению общегреческой народности» (Л.П.Лащук. О формах донациональных и этнических связей. — ВИ, 1964, № 4, стр. 77—92, особенно 88).
65
Уже С. Н. Трубецкой в 1890 г. писал: «Греки представляют собой единственный в древности пример народа, достигшего величайшей культуры и просвещения при отсутствии общего государства, при сохранении исключительного племенного разделения» (С. Я. Трубецкой. Метафизика в древней Греции. М., 1890, стр. 84).
66
Для определения хронологических границ кристаллизации древнейших общностей родственных племен важно знать время появления самих племен. Но здесь исследователи еще не пришли к единой точке зрения: например, возникновение племенной организации (или структуры) A.A. Формозов относит к началу мезолита (следовательно, не позднее IX тысячелетия до н. э.), тогда как Н. О. Бадер ставит вопрос о верхнем палеолите (около 80 000—9000 лет до н. э.).
67
В. Георгиев. Исследования по сравнительно-историческому языкознанию (родственные отношения индоевропейских языков). М., 1958, стр. 272—283; V. I. Georgiev. Introduzione alia storiae delle lingue indoeuropee. Roma, 1966, p. 440—456. Весьма детально передана картина сложных отношений племен во время членения индоевропейской языковой общност и на несколько диалектных зон в кн.: Б. В. Горнунг. Из предыстории образования общеславянского языкового единства. М., 1963, стр. 8—20.
69
Основные положения сформулированы болгарским лингвистом В. И. Георгиевым (к названным выше его трудам нужно добавить важное исследование: «La toponymie ancienne de la Peninsule Balkanique et la these rnediterraneenne». Sofia, 1961 и большое число вышедших позднее статей), реконструировавшим догреческий «пеласгский» язык, близко родственный греческому. Теория Георгиев а завоевала широкое признание. Обстоятельное изложение теории Георгиева и его сторонников в современном языкознании см. в рецензии Д. Джонса (JHS, LXXXVIII, 1968, р. 183—186). Возражения носят обычно частный характер. В качестве примера назовем работу: Л. А. Гиндин. Язык древнейшего населения юга Балканского полуострова. М., 1967. Автор пытается хоть в какой-то мере сохранить раскритикованную В. Георгиевым теорию П. Кречмера о наличии доиндоевропейского («эгейского» или «средиземноморского») субстрата в греческом языке.