Святилища II тысячелетия известны во многих местах как на островах, так и на материке[553]. Обычно это небольшие помещения как во дворцах (кносское святилище Главного дворца состояло из двух небольших комнаток[554]; в Фесте в Среднеминойский-II период во дворце 4 маленькие комнаты имели сакральные функции, причем самое большое помещение достигало лишь 3,65 x 2,60 м[555]; в Пилосе дворцовое святилище, находившееся в боковом северовосточном корпусе, представляло собой открытое помещение 93 площадью около 10 кв. м), так и в частных домах (в доме, примыкавшем с северо-запада к кносскому дворцу, это была небольшая комнатка, как пишет Эванс[556]; иногда, как показали остатки дома в Бербати, домашнему культу отводился лишь один из углов комнаты, где стоял алтарь с различными сакральными предметами). Правда, в дворцовом комплексе Асины комната с ритуальными находками имела площадь 7 x 5 м, что позволило исследователям предположить, что здесь уже возникало храмовое помещение[557].
Скромный облик сакральных помещений свидетельствует не только о сохранении старинных простых форм культа богов, он отражает и доступность раннегреческих божеств для их почитателей. Иными словами, боги, помогавшие человеку или наказывавшие его за нечестивые поступки, оставались близкими существами. Эта особенность раннегреческого религиозного мировоззрения в полной мере проявилась в эпосе, она отражена и в памятниках искусства III тысячелетия. Грек эпохи бронзы знал о губительных и разрушительных действиях своих богов, но почитание их не было связано с мыслью о его собственной приниженности и угнетенности, как это имело место в древнейших религиях Египта и Месопотамии, где сложившиеся на земле системы деспотизма служили «моделью» для конструирования связей между божествами и людьми[558].
Общедоступность религиозных обрядов, сохранявшаяся в ран-негреческом обществе, являлась причиной того, что это общество не знало особо привилегированной группы служителей культа. Совершавшиеся в упомянутых скромных святилищах ритуальные действия выполнялись главой семьи или его домочадцами (например, моление Гекубы), они требовали специальных профессиональных знаний. Поэтому жречество в додорийской Греции было малочисленно и, судя по упоминаниям о жрецах в эпосе, не играло особенной роли (таково положение Калханта в ахейском войске под Троей).
Даже в экономической жизни сказывалась слабость ахейского жречества. Так, в пилосском документе ЕР 704 содержится запись о держании земли жрицей (ijereja) Эритой, причем сообщаемые ею сведения опровергаются общиной[559]. Этот спор о земле, равно как и другие записи в пилосских земельных табличках, проливает свет на образ жизни «служителей богов», как именуются они в ахейских табличках, — видимо, они должны были заниматься земледелием в качестве основного средства к жизни.
Следует отметить иную тенденцию — в ахейских царствах XV—XIII вв. династы стремились упрочить традицию, говорящую об их весьма тесных связях с богами. Для этого были созданы генеалогические мифы, возводившие анактов в ранг потомков Зевса и других богов. Некоторые царские роды претендовали на особый дар предвидения — так, герой древнего эпоса Мелампод, сын Амифаона и внук Эола, был знаменитым прорицателем в Пилосе[560], равно как и дочь Приама Кассандра. Не только мантика[561], но и ряд других религиозных церемоний стали особой привилегией анактов, результатом чего было сохранение в Афинах сакральной должности архонта-басилея и в I тысячелетии до н. э.
Отмеченная сторона деятельности ахейских династов показывает, как искусно стремились они использовать религиозность раннегреческого общества[562].
Внутреннее убранство раннегреческих святилищ также отличается скромностью. Употреблявшиеся в них для почитания богов предметы обычно невелики и сделаны из простых материалов (глина, камень, дерево). Вдоль стен устраивали лавки из камня и глины, которые покрывали штукатуркой. На них ставили терракотовые фигурки богинь, сосуды, изображения священных предметов (рогов, топоров). Здесь нет особо роскошных изделий. Исключение составляют слоновокостные статуэтки с микенского акрополя, о которых подробно мы говорили выше. Создается впечатление, что ранние греки представляли быт богов очень простым и не нуждавшимся в особом украшении.
553
Все известные до 1950 г. материалы подробно рассмотрены Нильссоном (ор. cit., р. 77—116), который описывает критские святилища в Кноссе, Гурнии, Фесте, Агиа-Триаде, Гази, Карфи, Кумасе, Трулле, Псейре, Ниру-Хани, Хамаизи, Малми, Тилиссе и Палайкастро, на материке — святилище в Асине и в Бербати.
554
Как отмечает А. Эванс, данное место в Кноссе было издавна связано с культом. Найденные рядом с этими комнатами «храмовые хранилища» (большие прямоугольные ящики из тонких хорошо отесанных каменных плит с внутренним объемом 1,76 x 1,37 x 1,50 и 1,90 x 1,43 x 1,52 м, впущенные в пол и наглухо закрытые) содержали инвентарь среднеминойского-III периода (около 1800 — 1580 гг. — по датировке: Дж. Пендлбери. Археология Крита, стр. 196). Здесь были найдены знаменитые фаянсовые фигурки богинь со змеями и много других сакральных предметов — каменные топоры, «рога посвящения», сосуды и т. д. (Evans. P. of Μ., I, р. 463—523).
558
Система взаимоотношений между жителями Олимпа и главою их, Зевсом, отраженная в эпосе, носит явный отпечаток связей между обитателями ахейских Дворцов, как уже давно заметили исследователи. Однако олимпийцы эпоса еще сохраняют довольно большую самостоятельность по отношению к «владыке богов».
560
Рассказ о Мелампе и его потомках, также обладавших даром прорицания (Od., XV, 225—257). В Акарнании еще в V в. предсказатель Мегистий почитался как отдаленный потомок Мелампода (Her., VII, 219, 221, 228).
561
В эпосе упоминаются различные виды гаданий: по полету орла (Il. VIII, 247; XII, 200), по шелесту листьев додонского дуба (Od., XIV, 328 sq.). Однако, например, Гектор пренебрегает гаданием по птицам (Il., XII, 237).
562
Говоря об отношении героев эпоса к богам, следует отметить даже мягкий юмор (ср. мифы об отношениях Зевса и Геры), который отсутствует в других древних религиях.