Питательной средой, особенно благоприятствовавшей развитию монархических представлений, была идеология обширного слоя (пропорционально к общему составу населения) военной знати, аристократические привилегии которой получали реальную поддержку со стороны династов. Существование этого слоя в первой половине II тысячелетия засвидетельствовано пока еще немногочисленными источниками[43], тогда как в XV—XII вв. военная аристократия[44] уже составляла важный элемент общества. Эпос того времени сохранил много данных о четко очерченном кодексе социальных понятий ахейской знати, составлявшем значительную часть общественной идеологии. Ахейские былины свидетельствуют, что высшие слои пользовались обширными привилегиями, сложившимися в результате длительной практики.
Столь же четко проступает отмеченный динамизм развития и в изменении экономического потенциала общинника. Пример некрополя Кирры достаточно красноречив: во второй половине XVII в. обитатели этого небольшого земледельческого поселения обладали довольно значительным достатком. Всей массе сельчан было доступно погребение близких в добротных плитовых гробницах. Как правило, боковые стенки ящиков и накрывавшие их плоские плиты состояли из монолитных камней[45]. Спустя лишь одно столетие, в Позднеэлладский I период, тогдашние обитатели Кирры уже не имели средств для сооружения таких основательных гробниц: теперь ящики складывали из мелких плит, обычно с дополнением небольших рваных камней[46]. Если вспомнить, что каменотесное ремесло ахеян развивалось по восходящей липни, то такой упадок конструкции плитовых гробниц может получить объяснение лишь в прогрессирующем ослаблении хозяйства среднего сельчанина.
Отмеченное явление тем более знаменательно, что зажиточные кирряне во второй половине XVII в. имели в распоряжении не только рабочие руки членов своей семьи, но использовали и труд порабощенных людей. Об этом можно судить на основании могилы № 43: в аккуратном каменном ящике из четырех плит была погребена девочка лет 12, имевшая с собою лишь одно стеатитовое пряслице. Прямо на плитах, накрывавших гробницу, лежал костяк взрослого покойника, не имевшего никаких даров[47]. Исследователи некрополя полагают, что такое двойное захоронение указывает на стремление сохранить связь между лицами, захороненными внутри и вне каменного ящика, видимо, принадлежавшими к одной семье. Однако вряд ли между покойниками могилы № 43 существовала кровная связь. В Греции среднеэлладского времени был широко распространен обычай повторных захоронений в плитовые гробницы, причем для усопших близких членов одной семьи расчищали место внутри ящика. Здесь же обнаруживается какое-то бесправное положение взрослого, более позднего покойника, для которого не сочли необходимым раскрыть и расширить каменный ящик[48]. Поэтому мы склонны полагать, что внешний костяк в могиле № 43 принадлежит рабыне, видимо, взрастившей ранее захороненную девочку.
Свидетельство о наличии рабыни в хозяйстве рядового общинника во второй половине XVII в. дополняет наши представления о сложной социальной структуре населения Греции в период XX — XVII вв. Применение принудительного труда не только знатью, ном зажиточными земледельцами не оставляет сомнения в том, что в изучаемое время рабство уже теряло свои патриархальные формы.
Распространенность рабского труда в то время не поддается пока точному определению. По-видимому, труд подневольных людей ценился уже достаточно высоко: как отметили многие исследователи, в Греции II тысячелетия случаи ритуального убийства рабов сравнительно редки[49]. Это говорит о том, что ахейское общество того времени хорошо понимало значение рабочей силы невольника. На данное обстоятельство обратил внимание еще Я. А. Ленцман, объяснявший его тем, что в обществах с развитым рабством невольники высоко ценятся как товар[50].
Итак, ахейская культура не была однозначна. С развитием социальной дифференциации стали обнаруживаться различия в духовной жизни отдельных групп общества.
43
Убедительным памятником является монументальный курган XIX или XVIII вв. с захоронением 18 воинов в Мессении (у совр. Агиа-Папулия). См. Т. В. Блаватская. Ахейская Греция, стр. 43. Видимо, это воины, погибшие в одной битве и захороненные вместе, подобно тому как были погребены позднее марафономахи.
44
Употребление терминов «монархия», «военная аристократия» и т. п. не дает оснований непосредственно сопоставлять раннеклассовое общество Греции II тысячелетия с западноевропейскими раннефеодальными государствами (например с Каролингской монархией), как это делает Ф. Бэгби (F. Bagby. Culture and History, p. 205—207).
45
L. Dor, J. Jannoray, M. et Η. van Effenterre. Kirrha. Etude de prehistoire phocidienne. Paris, 1960, p. 59—62. Правда, возводя такие основательные загробные жилища, кирряне не считали необходимым класть в них много даров: инвентарь могильника весьма скуден, лишь в 12 могилах из 27 захоронений были вещи. В большинстве своем это глиняные сосуды (12 штук) и стеатитовые пряслица (всего 5). Бронзовые изделия весьма немногочисленны: по 1 булавке в могилах № 1 и 2; один клинок и два ножа в могиле № 5; один клинок в могиле № 16; один нож в могиле № 59. Золото представлено тремя мелкими спиралями из золотой проволоки в могилах № 56 и 57. Приведенный перечень показывает, что комплекс личных вещей рядового общинника обычно носил скудный характер. Исключение составляют золотые спирали из погребений № 56 и 57. Эти захоронения, как отметили исследователи, принадлежат к несколько обособленной поздней группе наиболее крупных плитовых могил № 54—58, имевших аналогичную конструкцию и расположенных двумя параллельными рядами. Видимо, более зажиточные кирряне в самом начале XVI в. уже считали необходимым отделяться от менее состоятельных соседей не только в обыденной жизни.
48
Размер гробницы: 0,68 X 0,55 X 0,60; видимо, ее складывали в расчете на одну только отроковицу.