Несомненно, внимание раннегреческих художников к человеку развилось под влиянием идей, бытовавших в тогдашнем обществе. Здесь, как нам кажется, находит свое отражение то достаточно весомое положение, которое занимал свободный человек в обществе Греции II тысячелетия.
Следует отметить еще одну особенность изучаемого художественного творчества — оно всегда отличалось большой целеустремленностью. Творения мастеров или имели орнаментальное назначение, или носили сакральный характер, или отвечали требованиям других видов искусства (таковы связи живописи и архитектуры или рисунка и керамического дела).
Рассматривая художественное творчество II тысячелетия, необходимо иметь в виду ту конкретную среду, в которой жили и работали артистически одаренные мастера. Как мы видели выше, в общественном сознании того времени действовали различного рода факторы, причем они порождали часто противоречивые тенденции.
Процесс этнической консолидации населения страны[584] сопровождался развитием раннегреческих традиций в разных областях культуры.
Искусство стояло перед необходимостью ответить и на эти тенденции к обособлению греческой этнической общности от соседних, пусть даже близкородственных, племен. Поэтому оно должно было широко использовать мысли и формы, выработанные протогреческим племенным массивом еще в предшествующую эпоху. Особенно ясно это сказалось в области художественного творчества, связанного с ритуальными древностями.
Формирование этнической общности шло более медленно[585], чем все более нараставшая на протяжении II тысячелетия социальная дифференциация общества. Она вела к разграничению интересов различных слоев общества. Появление рассказа о столкновении Ферсита[586] и Агамемнона даже в эпической традиции свидетельствует, что в конце изучаемого периода отчуждение различных социальных групп приводило к глубокому духовному разрыву, как ярко показано в Il. II, 212—271. Обособление каждой социальной группы, вырабатывавшей свои особые понятия и представления, нашло яркое отражение в художественной жизни. Разница экономического потенциала и социального положения потребителей художественных изделий выступает в эстетической деятельности ранних греков весьма четко.
В искусстве деревни можно заметить черты устойчивой традиционности[587]. Деревенский мастер творил, имея под руками довольно ограниченный перечень недорогих материалов, и это обстоятельство сдерживало художественные дерзания. Немаловажным фактором была столь сильная в деревенском быту идея общинного единства, которая должна была воздействовать на сознание художников, равно как и более консервативные формы религиозных воззрений сельчан. Действительно, в ахейских селах даже в XIV—XIII вв. заметна значительная однотипность форм художественных изделий. Это относится не только к обиходной посуде, но и к произведениям мелкофигурной пластики. Например, в позднеэлладском поселении Зигуриес в склепах XXXIII и XXXV найдены 14 терракотовых фигурок «месяцевилного» типа[588] настолько единообразных, что только легкие отличия в росписи и размеры позволяют отличить их одну от другой. В домах этой деревни стояли фигурки несколько иных типов, но также мало разнящиеся между собою. Погребальный инвентарь деревенских захоронений состоял из скромно орнаментированных полосами или простых сосудов и стеатитовых пряслиц; иногда клали бусы из полудрагоценных пород камня[589]. Следует заметить, что сельчане привозили из города более тонкие изделия художественных ремесел, например расписную посуду или печати, но число таких находок невелико[590].
Ярко выраженная экономическая дифференциация населения городов нашла выражение в исключительно многообразном художественном творчестве горожан. Оно отвечало духовным запросам различных слоев. В крупных центрах, где быстрее сказывались коренные изменения общественного бытия, творческая деятельность артистов получила особое направление. Правящие круги требовали создания специальных художественных форм, которые доходчиво выражали бы величие династа и утверждали бы его неизмеримое превосходство над народом. Цари и высшая знать предоставляли мастерам дорогие и эффектные материалы, местные и привозные, использование которых открывало огромные возможности для творческой фантазии. Столь же важным условием была возможность свободного применения требуемого количества труда — как квалифицированного, так и неквалифицированного. Отмеченные обстоятельства обусловили гигантский расцвет художественного творчества в столицах раннеклассовых государств островной и материковой Греции в XXII—XII вв. Дворцы крупных и мелких династий являлись крупными потребителями труда многочисленных одаренных мастеров.
584
Напомним, что представители различных течений в лингвистике сходятся на том, что в областях континентальной Греции древнегреческие диалекты и греческий эпос засвидетельствованы уже в конце III тысячелетия. Сошлемся на работы Б. В. Горнунга. В своей рецензии на кн.: VI. Georgiev. La toponimie ancienne de la Peninsule Balkanique et la these mediterraneenne. Sofia, 1961 — Б. В. Горнунг считает бесспорным появление греков на юге Балканского полуострова в III тысячелетии («Вопросы языкознания», 1962, № 1, стр. 127). Недавние работы С. Дэвиса по выяснению языка, которому служило слоговое письмо А, дают новые подтверждения приведенным взглядам (S. Davis. The Minoan pictographic (hieroglyphic) and linear A scripts deciphered. — «Atti e memorie», II, p. 395—400).
585
Длительность этногенетических процессов достаточно полно раскрыта в статьях, посвященных дискуссии о понятии «нация», которая ведется на страницах журнала «Вопросы истории» с 1966 г. Для нашей работы очень важной представляется мысль С. Т. Калтахчяна о том, что общность психического склада людей имела место еще при родо-племенном строе (С. Т. Калтахчян. О сущности нации как исторической общности людей. — «Философские науки», 1964, № 5, стр. 29). Выработка этой общности послужила одним из факторов, способствовавших процессу этногенеза.
586
Характерно, что образ Ферсита получил различное освещение в отдельных вариантах традиции. Так, в версии, сохраненной Квинтом Смирнским (I, 770 — 781), родословная Ферсита восходила к калидонским царям, причем эта линия связана с генеалогией Диомеда (Η., XIV, 109—117). Не касаясь вопроса о достоверности источника Квинта (весьма высоко его оценивает Г. Розе: Η. I. Rose. Griechische Mythologie. München, 1955, S. 244), — заметим, что превращение представителя этолийской знати [и Вебстер склонен полагать, что Ферсит взят Гомером из этолийского эпоса (Т. D. L. Webster. From Mycenae... London, 1960, p. 251)] в самого худшего среди ахейских воинов в стане под Троей не могло быть случайным. Завоевавшая в XI—X вв. всеобщее признание, эта поэтическая версия, видимо, достаточно правдоподобно отражала воспоминания о социальных разногласиях в ахейском обществе XIII в. Заметим, что мы не находим достаточно веских подтверждений категорическому заявлению К. Рейнхарда будто Ферсит — «выдумка поэта» (К. Reinhardt. Die Ilias und Ihr Dichter. Göttingen, 1961, S. 100).
587
Следует упомянуть еще одно обстоятельство, воздействовавшее на культуру изучаемого времени. Значительный интеллектуальный подъем греческого общества в эпоху Поздней бронзы имел следствием совершенствование интеллекта, которое сказывалось в расширении не только рациональной сферы человеческого мышления, но и эмоциональной сферы. И этим требованиям должно было отвечать искусство. То обстоятельство, что многие созданные во II тысячелетии духовные ценности сохранили свое значение и для нас, свидетельствует об удаче творческих поисков раннегреческих мастеров. Вместе с тем следовало бы поставить вопрос о роли личности художника. Судя по легендам о Дедале, во второй половине II тысячелетия инициатива особо одаренного мастера считалась весьма важной, если даже он решительно восставал против традиции.
588
Blegen. Zygouries, p. 203—205. Лишь небольшая терракотовая модель ложа (высота 3 см., длина 10,4 см., ширина 6,8 см.) вносит разнообразие в инвентарь склепа XXXV).
589
В Зигуриесе бусы были из стеатита, только одна бусина из сердолика была найдена в раскопанной части деревни.
590
Две стеатитовые печати из Зигуриеса (Blegen. Zygouries, p. 207—208, fig. 197, № 3; 198, № 4) представляют вырезанные в технике интальи фигуры горной козы. Работа резчика отличается здесь большой небрежностью — видимо, эти изделия относились к числу дешевых поделок, хотя и следовали общим вкусам эпохи.