На дороге остановилась группа иностранных туристов в соломенных шляпах с пляжными подстилками и надувными игрушками. С любопытством, правда не понимая ни слова, они выслушали тираду на греческом, которую я бросил в лицо Теологосу.
— Я выхожу из игры! — орал я. — И чтоб вернул мне все деньги, все сто пятьдесят тысяч, а если у меня их завтра не будет, — я уже не задумывался над тем, что кричу, — я пойду в полицию!
Вдруг повисла полнейшая тишина.
Туристы, перешептываясь, двинулись дальше, время от времени оглядываясь на нас.
Теологос посмотрел на Мемиса, потом перевел взгляд на меня.
— Кто тебе рассказал? — спросил он. — Кто тебе рассказал о фашисте?
— Это ни для кого не секрет, — быстро ответил я.
— Что я там был?
— Возможно, — помедлив, ответил я.
Теологос посмотрел на Даниэллу и детей.
— Тома, ты треплешься, а сам толком ничего не знаешь! — Я видел, что он снова начинает закипать. Его лицо опять покраснело. — Тот человек был настоящим чудовищем. Ты знаешь, что он с нами творил? Он заслуживал…
Неожиданно из-за угла таверны выбежали Савас и Ламброс.
— Мы нашли помидоры! — кричали они.
Я уставился на подростков. Для меня они по-прежнему оставались маленькими мальчиками, практически сыновьями.
— Хорошо, — повернувшись к ним, бросил Теологос.
Кровь медленно отхлынула от его лица. Он глубоко вздохнул, поднял с земли канат и принялся поглаживать его конец, обмотанный скотчем. Наконец спокойным голосом Теологос произнес:
— Ладно. Я верну тебе деньги.
Я ничего ему не ответил.
— Пятьдесят тысяч сейчас, — добавил он, — остальное завтра. — Теологос помолчал. — Договорились?
Приступ гнева прошел, и неожиданно я почувствовал холод и такую слабость, что мне показалось, я вот-вот упаду.
— Ладно, — ответил я.
— Слушай, — продолжил Теологос, прочистив горло, — я не могу сегодня выйти на работу в таверне. У меня большая группа туристов — их надо везти на остров Лерое.
Я вернусь только поздно ночью. Через полчаса меня будут ждать в Скале. Ты не можешь остаться и помочь? Хотя бы сегодня.
— Тома, — умоляюще посмотрела на меня Деметра.
Пожалуйста, — попросил Теологос.
Я не смел поднять глаза на Даниэллу. Я и сам не верил в то, что собирался сейчас сделать. Однако я глубоко вздохнул и кивнул.
— Ладно, — произнес я, — но только сегодня.
Деметра сверкнула в улыбке золотыми коронками.
Лицо Мемиса оставалось бесстрастным. Мальчики, смущенно улыбаясь, пытались понять, что между нами произошло.
— Спасибо, — промолвил Теологос.
Я посмотрел на него.
И ничего не сказал.
Последний рабочий день
— Ты с ума сошел, — заявила мне Даниэлла, как только мы остались наедине.
— Я не могу вот запросто взять все и бросить, — ответил я. — Подвести Деметру, мальчиков, Мемиса. Им нужна помощь. И время, чтобы найти мне замену.
Это их сложности. Ты им ничего не должен.
— Они не Теологос, — возразил я.
Когда дело двигалось к вечеру и мы готовили ужин, из-за мыса показалась огромная черная трехмачтовая яхта, настоящая шхуна, с убранными темными парусами. Она величественно замерла посередине бухты, встав на якорь примерно в трех сотнях метров от берега.
Мы долго-долго на нее смотрели, ожидая, что кто-нибудь выйдет на палубу и спустит шлюпку, однако так никто и не показался. На яхте не было видно ни одной живой души. Она казалась покинутой, безмолвной и загадочной, словно черный монолит в фильме «Космическая одиссея 2001 года».
Через некоторое время мы махнули рукой на корабль и вернулись к делам. К тому моменту, когда стемнело, мы полностью забыли о яхте, скрывавшейся теперь во мраке.
Стоял субботний вечер, и в таверне снова было полно народу. Несмотря на обилие посетителей, я все-таки выкроил момент и вышел наружу покурить, встав в тени на некотором удалении от света, падавшего из окон обеденного зала.
Я стоял и прислушивался к собственным чувствам. С одной стороны, я ощущал огромное облегчение, что скоро с работой будет покончено, а с другой, меня снедала дикая обида и разочарование. В этот момент из тьмы со стороны пляжа вышла очень красивая девушка примерно двадцати лет. Ее кожу покрывал темный загар. У нее были длинные прямые черные волосы, поблескивающие карие глаза и родинка в уголке рта. Вслед за ней появился привлекательный мужчина средних лет в белом костюме и с сединой на висках. Насколько я мог судить, он приходился девушке любовником.