Однако усилия Венизелоса, Грея и Делькассе оказались напрасными, так как 6 марта 1915 г. король, заручившись моральной поддержкой Вильгельма, отказался одобрить политику своего премьера.
Генштаб, дворцовые круги и немалая часть офицерства выдвинули целый ряд причин, не позволявших Греции вступить в войну, или доказывали бесполезность подобного шага: державами Антанты не были конкретно определены уступки Греции в Малой Азии; Дарданелльская экспедиция была плохо подготовлена; Россия категорически возражала против участия в ней греков и вступления их войск в Стамбул; Франция настаивала на том, чтобы Греция объявила также войну всем центральным державам. Роялисты указывали, что Антанта стремится вовлечь Грецию в войну с помощью одной дивизии, чтобы потом заставить ее воевать с применением всех сухопутных и морских сил. Если Турция согласится заключить мир, Греция ничего не получит в Малой Азии. За участие же в войне только одной дивизии Греция не будет вправе претендовать на большие компенсации, сможет требовать только репарации и прекращения преследования греков в Турции. Чтобы рассчитывать на большее, необходимо принять участие и в других операциях Антанты, что, в свою очередь, слишком ослабит Грецию и может привести к неприятным последствиям. Получив же компенсации в Малой Азии, Греция столкнется с интересами великих держав и встретится с большими трудностями в управлении, так как население Малой Азии в основном турецкое. Рассеянное греческое население будет подвергаться еще большим притеснениям. Кроме того, Болгария не упустит случая, чтобы отнять Кавалу у ослабленной войной Греции.
Получив решительный и окончательный отказ короля, Венизелос отправился в парламент, где взволнованно объявил собравшимся, что «вследствие разногласия политики короны и кабинета, он вынужден подать в отставку».
Сторонники короля выступали, таким образом, против панэллинистской политики Венизелос[18], направленной фактически не только против Турции и Германии, но также и против интересов России. Поэтому российская дипломатия несмотря на то, что отставка Венизелоса была расценена союзниками как победа германофилов, была довольна. Демидов писал Сазонову: «Не могу лично не порадоваться случившемуся». В тот же день Э. Грей сообщил А. Бенкендорфу, передававшему ему запоздавшие условия России о вступлении Греции в войну, что после отставки Венизелоса «инициатива со стороны Греции невозможна и что дело 32 отложено».
В отличие от У. Черчилля, который ошибочно обвинял только одну Россию в отводе греческой помощи, игнорируя влияние в Греции прогерманских кругов, и требовал покарать Россию отказом от соглашения о Стамбуле и проливах[19], Асквит и Грей предпочитали более тонкую тактику. Оценивая важность людских ресурсов России, зная о предложениях Германии начать сепаратные переговоры с российским правительством, они пришли к выводу о необходимости еще крепче привязать Россию к Антанте с помощью нового соглашения о Стамбуле и проливах.
Была и еще одна весьма важная причина, побудившая Англию пойти на эту «ломку традиционной политики» в отношении России, а именно — желание с помощью довольно неопределенных обещаний облегчить привлечение новых союзников для успешного завершения Дарданелльской операции и осуществления английских планов на Востоке. 10 марта 1915 г. Грей сообщил Бенкендорфу, что «он превосходно знает, как трудно для России судить о своевременности активного выступления новых союзников, прежде чем императорское правительство не обеспечит себя соглашением с Францией и Англией по вопросу о Константинополе и проливах». По его мнению, «по заключении соглашения вопрос о новых союзниках упростился бы».
Рассмотрев российский проект соглашения от 4 марта 1915 г. и изучив вопрос об английских интересах в Азиатской Турции, Аравии, Персии и т. д., 12 марта английское правительство дало свое согласие на передачу проливов и Стамбула России[20] «в случае, если война будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в... Оттоманской империи, так и в других местах, как это указано в... русском сообщении».
15 марта в памятной записке английского правительства С. Д. Сазонову У. Черчилль вновь выражал надежду, что российское правительство после столь удовлетворительного разрешения политических вопросов, связанных с Константинополем и проливами, даст согласие на участие Греции в Дарданелльской операции, так как греческие морские охотники и другие малые суда должны были оградить союзный флот от опасности со стороны австрийских и германских подводных лодок. В памятной записке, переданной английским посольством в Петрограде Сазонову накануне начала генеральной атаки Дарданелл, еще раз подчеркивалось, что, так как «Россия одна... получит непосредственные плоды этих операций», она «не должна... ставить теперь препятствий на пути всякой державы, которая может на разумных условиях предложить союзникам свою помощь». Такой державой в данный момент была Греция со своей флотилией. В этой же записке английское правительство сообщало о своем намерении привлечь к операциям Болгарию и Румынию и просило Россию «сделать все... чтобы придать сотрудничеству этих государств заманчивый для них характер».
18
Именно поэтому впоследствии российское правительство, желая сохранить самостоятельную политическую линию в Греции, поддержало в отличие от Англии и Франции роялистов.
19
Имеется в виду письмо У. Черчилля Э. Грею от 6 марта 1915 г., в котором Черчилль просил «твердо и решительно» объяснить русским, что «мы хотим отнестись й ним сочувственно и великодушно в вопросе о Константинополе, но не допустим никаких помех на пути привлечения Греции к участию в войне», а также что «мы должны получить Грецию и Болгарию, раз они хотят к нам присоединиться». «Я так боюсь, — писал он, — что Вы упустите Грецию, отдавая при этом будущее в руки русских».
20
Франция под нажимом английской дипломатии дала свое согласие на решение вопроса о проливах лишь 10 апреля 1915 г.