Бывший военный атташе в Греции Т. Каннингем и морской атташе М. Керр развернули в Англии кампанию в защиту короля Константина. Один из преданнейших друзей Венизелоса в Лондоне Р. Барроуз, ректор королевского колледжа, сообщал в марте 1917 г., что Каннингем сделал доклад в одном загородном доме, суть которого сводилась к тому, что «Константин прав, а Венизелос — предатель». Это мнение разделяли в Англии многие. «Главное желание греков, — считала «Дейли кроникл», — быть в конце войны на стороне победителей». Греческий король, зная о существовании в Англии роялистских симпатий, зондировал почву в английской миссии относительно создания нового кабинета для восстановления нормальных отношений. Эллиот отвечал ему в сдержанном тоне, намекая, однако, на желательность назначения на пост премьер-министра Карагелопулоса. Вместе с тем русский посланник жаловался, что Эллиот чрезмерно поглощен покровительством венизелистам и «теряет из вида условия общей конъюнктуры». Чрезвычайно сильна была итальянская оппозиция Венизелосу. Венизелизм, по мнению многих политических деятелей Италии, мог сыграть лишь роль фактора, разрушающего солидарность держав Согласия в балканском вопросе. Венизелоса обвиняли в том, что он «пытается вести страну по пути, не соответствующему желанию народа». «Цель Венизелоса, который объявляет войну, располагая всего одним полком, состоит в том, чтобы обеспечить себе доступ на будущую мирную конференцию», — писала «Пополо д’Италиа».
Российский посланник, как и его западные коллеги, поддерживал тесные отношения как с афинским, так и с салоникским правительствами. Непосвященный в политические тонкости представитель России в МКК Макалинский писал: «Мне никогда не удавалось понять ничем не объяснимой причины слишком близкого нашего сотрудничества с господином Венизелосом и его партией в ущерб... нашей истинной беспристрастной политике».
Даже в Париже зимой 1916/17 г. больше стали говорить о роялистской Греции, причем высказывалось общее мнение, что, если Венизелосу не удастся внести существенный вклад в разгром общего врага, ему нечего рассчитывать на поддержку общественного мнения Запада в греческом вопросе на будущей мирной конференции, а Франция не будет противостоять итальянской антивенизелистской пропаганде. Бриан вплоть до своей отставки в марте 1917 г. считал возможным примирить Константина и Венизелоса. Для него объединившаяся Греция, которая возьмет на себя часть тягот союзников, была важнее, чем Венизелос. Диомидис писал Венизелосу 26 января из Парижа: «Престиж Вашего имени здесь действительно велик. Оно является олицетворением идеи (эллинизма. — О. С.), но, к несчастью, оно означает и неудачи французов». Диомидис призывал Венизелоса доказать, что «Греция — это не Греция Константина, а Греция Салоник» и что временное правительство венизелистов может предоставить значительную военную помощь державам Согласия.
Одной из причин того, что союзники не могли и не хотели оказать действенную помощь Венизелосу зимой 1917 г., были постоянные разногласия между ними, неспособность выработать твердую единую политику в отношении обоих правительств Греции. Однако постепенно примирение двух греческих группировок становилось все менее реальным. Оценивая ситуацию в Греции, В. Ф. Каль писал, что «если еще два месяца назад можно было предположить, что разделение Греции на два лагеря, якобы враждующих между собой, но преследующих в сущности ту же национальную цель, со временем легко уладится и что обе партии как короля, так и Венизелоса, в конце концов сольются воедино, то в настоящее время, после событий 1-2 декабря, сближение этих двух Греций вряд ли легко осуществится...». Русский консул объяснял это взаимным озлоблением роялистов и венизелистов, а также тем, что «были затронуты личные и материальные интересы примкнувших к Венизелосу греческих офицеров и чиновников».
Большую роль в развязывании рук англо-французской дипломатии в Греции и упрочении позиций сторонников проантантовской ориентации сыграл разрыв США отношений с Германией. Венизелистский министр внутренних дел А. Александрис с удовлетворением заявил представителям прессы, что благодаря этому «закроются каналы, по которым следовал непрерывный поток германских денег в Грецию, отправлявшихся кружным путем через Америку для снабжения тощих финансов афинских правителей».