— Сражаясь… — Губы Викуса произнесли это слово, но звука не было.
— Да, сражаясь. Не на больничной койке, а с мечом в руках, — сказал Живоглот.
Грегор пытался придумать слова утешения для Викуса, но он не был мастером по этой части. Говард был, Люкса была, а вот ему на ум приходили только жалкие и пустые слова. Было особенно трудно подобрать их потому, что Грегор знал: Викус любил Соловет. Они прожили вместе лет сорок, не всегда понимали друг друга, и даже часто ссорились. Они решали проблемы кардинально разными способами: Соловет всегда призывала к сражению, а Викус, напротив, всеми силами старался сражений избежать. Соловет верила в силу, Викус — в дар убеждения. Узнав об участии жены в заговоре, связанном с вирусом чумы, Викус был совершенно раздавлен. Но он продолжал любить ее, несмотря на все разногласия, несмотря на этот ужасный ее поступок.
Газард подошел и опустился на колени рядом с Викусом. Он взял своего деда за руку. Викус пожал ему руку в ответ — но не произнес ни слова.
— Я сожалею о твоей бабушке, Газард, — сказал Грегор. Это у него получилось сказать. — Ты в порядке?
— Да. Правда. Я, если честно, не знаю, что чувствую. Соловет редко говорила со мной, я даже не думаю, что она помнила о моем существовании. Может, потому, что они с моим папой ненавидели друг друга так сильно, — ответил малыш со своей обычной откровенностью и простотой.
В этих словах не было ничего особенного, но на Викуса они произвели эффект разорвавшейся бомбы.
Соловет и Хэмнет. Семейная трагедия, в которой было все: ненависть матери и сына, гибель ни в чем не повинных крысиных детей в саду Гесперид, отчаянное бегство Хэмента из Регалии, гнев и злоба, которыми оба пылали в момент встречи в джунглях… Смерть Хэмнета — а ведь его уже один раз похоронили…
Викус издал какой-то странный звук. Рука его взметнулась к лицу, а потом безвольно повисла вдоль тела. И Викус повалился набок.
— Викус! Викус! Ты в порядке? — с тревогой спросил Живоглот.
Викус пытался ответить, но изо рта вырывались только какие-то шипящие и хрипящие звуки.
— Врача! — закричал Живоглот. — Срочно врача!
Живоглот продолжал говорить с Викусом, носом уткнувшись ему в лицо, стараясь успокоить старика. Меньше чем через минуту прилетел врач, бросил на Викуса всего один взгляд, влил в него какое-то лекарство и велел немедленно погрузить на летучую мышь.
Газард дернул врача за рукав.
— Что с моим дедушкой?
— У него инсульт. Его надо как можно скорее доставить в Регалию, — ответил врач.
— Он поправится? — спросил Грегор.
Его голос прозвучал почти так же по-детски, как и голос Газарда. Половина лица Викуса застыла, словно маска, и Грегор понял, она парализована. Видеть его в таком состоянии было страшно и мучительно. Грегор не хотел, чтобы Викус их покинул. Он не хотел терять единственного подземного, который всегда понимал его и считался с ним.
— Мы сделаем все, что в наших силах, — пообещал врач, и летучая мышь с Викусом на спине улетела.
— Инсульт, — произнес Живоглот. — Я бы очень удивился, если бы этого не произошло: последний год был для него убийственным.
— Это из-за того, что я сказал, да? Про моего папу? — расстроенно спросил Газард.
— Нет конечно! Это случилось бы и без всяких слов. А теперь иди-ка и… не знаю… посмотри, не можешь ли ты помочь с шифрами, что ли, — сказал Живоглот.
— Люди могут оправиться после инфаркта, Живоглот, правда? — Грегор ждал подтверждения своим словам.
— Ну, кто-то да. Со временем, — ответил Живоглот.
Он явно не хотел продолжать эту тему.
Без Викуса и Соловет пещера казалась пустой.
— И что теперь? — спросил Грегор.
— Теперь… теперь мне нужен человек, который мог бы взять командование на себя. Марет должен быть в Регалии… — размышлял Живоглот. Он послал за Перитой и, когда она появилась, коротко ввел ее в курс дела: — Соловет погибла. Викус парализован. Теперь ты принимаешь на себя командование армией.
Перита выглядела растерянной и даже попыталась возражать:
— Здесь многие старше и опытнее меня!
— А я не хочу иметь с ними дело. Я хочу, чтобы это была ты, — отрезал Живоглот. — Мне нужен человек, которому я могу полностью доверять.
Живоглот с Перитой принялись за выработку плана битвы, оставив Грегора наедине с его мыслями о только что разыгравшейся на его глазах двойной трагедии — сначала Соловет, потом Викус… Хотя Викус еще может поправиться… А если нет…
Грегор снова подумал о Люксе. Он вытащил из кармана то фото и постарался сосредоточиться на воспоминаниях о счастливых временах, но из этого не вышло ничего хорошего: перед ним то и дело всплывало ее лицо в тот момент, когда он советовал посадить ее в карцер. Смириться с тем, что именно так все между ними кончится, было невозможно. Поэтому Грегор взял одну из лент с донесениями и попросил у Лиззи маркер. Сама она писала пером и чернилами.