— Да, он будет сопротивляться болезни, потому что верит, что помощь уже в пути. Что Воин, с которым он породнился, прибудет. Что состоится большой совет. И будут начаты научные опыты для поиска средств спасения. Но если ты лишишь его этой надежды… — Живоглот не договорил и отвернулся, словно не желая видеть реакцию Грегора.
— Я там буду, Живоглот, — решительно сказал Грегор. — Я непременно буду.
— Но появляться там одному, без сестры, тебе не стоит. Это будет напрасная трата времени. Согласно пророчеству Сандвича, ползучие тоже должны прислать своих представителей, а они согласны сделать это только в том случае, если прибудет их принцесса, Босоножка, — продолжал Живоглот.
— Даже не знаю, как мне убедить маму, чтобы она ее отпустила, — с сомнением сказал Грегор.
— Твоя мама… А ты передай своей маме кое-что от меня. Скажи ей, что если ты и твоя сестра здесь не появятся — крысы пришлют за вами эскорт! — заявил Живоглот.
— Что это значит? — нахмурился отец.
— Это значит — будьте в полночь в указанном месте! — отрезал Живоглот.
— Но… — начал было Грегор, но тот вдруг взревел и слегка подался вперед.
— Аххррр, мне срочно нужно чем-то набить брюхо. В следующую минуту это может быть кто-нибудь из вас! — проворчал он. — Уходите. Идите домой! Вы знаете, что вам делать — так делайте!
С этими словами Живоглот развернулся и исчез в темноте туннеля.
Грегор с папой вылезли обратно в парк, поставили на место крышку люка и поспешили домой.
— Что же делать, пап? — спросил Грегор, когда они стояли на обочине дороги, пытаясь поймать такси.
— Мы что-нибудь придумаем, — успокоил его отец. — Только не волнуйся.
Но Грегор уже волновался. И был уверен, что папа волнуется ничуть не меньше.
Мама была уже дома и ждала их. Она еще не переоделась и выглядела очень усталой.
Теперь она работала семь дней в неделю, без выходных. Даже на День благодарения и в Рождество, когда все на свете отдыхают. Она шутила, что ее выходные — это вечера субботы и воскресенья, потому в эти дни она заканчивала пораньше, в четыре. И при этом не упоминала, что в эти дни ей приходится вставать в шесть утра.
Мама никогда ни на что не жаловалась. Возможно, она слишком ценила то, что они снова вместе. И вот сейчас Грегору предстояло сообщить ей, что они должны снова отправиться в Подземье.
— Как вам кино? Понравилось? — спросила мама с улыбкой, когда они вошли.
— Мы не ходили в кино, мам, — сказал Грегор.
Мама вопросительно подняла брови, но прежде чем Грегор открыл рот, чтобы все объяснить, кухонная дверь слегка приоткрылась, и появилась голова миссис Кормаци:
— Отлично, вы уже пришли! Ужин через три минуты, — сообщила она и исчезла.
— А она-то что тут делает до сих пор? — буркнул Грегор.
— Я пригласила ее остаться на ужин. Тем более что все равно она и девочки не позволили мне самой идти стряпать — готовили сюрприз, — улыбнулась мама. — А что не так, Грегор? Я думала, тебе нравится миссис Кормаци.
— Нравится, — согласился Грегор. — Конечно, нравится.
— Ну, тогда отправляйся мыть руки и заодно подумай, куда подевались твои хорошие манеры, — сказала мама.
Дверь кухни снова приоткрылась, на этот раз появились головы Лиззи и Босоножки.
— Две минуты! — важно сказала Лиззи.
— Две минуты, — эхом повторила Босоножка.
— Иди, Грегор, помой руки, — довольно громко сказал папа. — Мы можем поговорить с мамой позже.
Ну конечно, не может быть никаких разговоров о Подземье, пока не уйдет миссис Кормаци.
Но кто знает, когда это будет? У них в запасе осталось лишь несколько часов.
Он нервно заглатывал пищу, желая, с нетерпением ожидая, когда же наконец уйдет миссис Кормаци. И при этом он чувствовал себя виноватым, ведь она явно получала удовольствие от общения с его семьей. Они все — его сестры, мама и папа — сидели теперь за столом, даже бабушка вышла из своей комнаты, чтобы поужинать со всеми. На ужин были рагу и теплый хлеб, а в качестве сюрприза миссис Кормаци с девочками испекли пирог. Получилось очень по-праздничному.
Но Грегор никак не мог присоединиться к общему веселью. Он не мог думать ни о чем, кроме того, что ему необходимо попасть в Подземье и помочь Аресу.
Ужин продолжался целую вечность, а когда он закончился, все перешли в гостиную, где продолжили завязавшуюся за столом беседу. Грегор старательно зевал во весь рот, надеясь, что миссис Кормаци это увидит, но она как будто ничего не замечала.
Наконец в половине десятого она встала, потянулась и сказала, что, пожалуй, ей уже пора.