— Где теперь Нивива? — спросил Грегор.
— Ее казнили. Пока ты спал, собрался суд. Она была признана виновной в государственной измене. Все произошло очень быстро, — ответил Марет.
— То есть она… она умерла?!
Грегор думал, что ее посадят в тюрьму, но убивать…
— Да. Она совершила страшное преступление, — сказал Марет.
— Но Люкса… она присутствовала на суде? — спросил Грегор.
Он знал, что королева может отменить приговор.
— Нет, она тоже спала. Но, думаю, ее не допустили бы до слушания дела. Нивива выполняла приказ — ей было велено создать новый вид оружия: вирус чумы. Она никому не сообщила о заражении Ареса — и это ее и только ее вина. Но… про чуму знали многие. — Марету с трудом удавалось подбирать слова, особенно когда очередь дошла до следующего предложения. — И прежде всего Соловет. А поскольку Соловет — ее ближайшая родня по крови, Люкса не имела права участвовать в заседании суда и вынесении приговора.
— Так это Соловет отдала такой приказ? — ошеломленно спросил Грегор.
— Выяснилось, что она возглавляла тайный комитет, который занимался разработкой новых видов оружия, — кивнул Марет.
Грегор почувствовал слабость и головокружение при мысли о том, что Соловет стояла за всем этим кошмаром. Это было чудовищно.
— Они собираются казнить и Соловет? — спросил он.
— Сомневаюсь. Но и она, и остальные, кто в том замешан, будут арестованы, — ответил Марет.
Грегор замер от еще одной мысли:
— А Викус… он тоже… знал?
— Нет. Он всегда был против подобных вещей…
— Я так и думал, — с облегчением сказал Грегор.
Должно быть, известие о том, что собственная жена оказалась виновницей катастрофы, постигшей теплокровных, подкосило старика.
Пришел врач, осмотрел Грегора и распорядился покормить его. Марет остался и поел вместе с Грегором.
Постный суп и ломоть хлеба показались Грегору такими вкусными! Еда придала ему сил, и он вдруг почувствовал, что не сможет больше лежать в постели.
— А Люкса — она тоже в больнице?
Каково ей было узнать все эти новости о Соловет!
— Ее хотели оставить в больнице, но она настояла на том, чтобы быть с Газардом, — ответил Марет. — Он такой славный!
— Как и его отец, — отозвался Грегор.
Грегор не был особой королевских кровей, и у него не было уверенности, что врачи позволят ему уйти, поэтому он просто выскользнул из больницы, когда никто не видел. И должен был признать, что погорячился. Все тело у него болело и внутри, и снаружи. Но постепенно мышцы снова начали слушаться его, хотя только что зашитым ранам, возможно, это было не на пользу.
Стояла ночь. За Босоножку Грегор был спокоен: Далей о ней позаботится. Он нашел гвардейца-стража и спросил его, где комната Люксы. Гвардеец некоторое время колебался, но все же проводил его в королевские покои.
Как и полагал Грегор, они были богато обставлены и украшены, и их охраняли несколько стражей. О нем доложили, и ему пришлось подождать, но вскоре его пригласили войти.
Люкса встретила его в гостиной с камином, за которой виднелась целая анфилада комнат. Грегор подумал, что одна ее спальня, кажется, больше, чем квартира, в которой проживает вся его семья.
— И это все твое? — не удержался он.
— С тех пор как умерли мои родители — да, — сказала она.
Люкса тоже была в бинтах и повязках, и взгляд ее безучастно скользил по обстановке.
Грегор вдруг понял, как ему хорошо в их маленькой квартирке, где живут все, кого он любит.
— Теперь Газард будет жить со мной! — И ее лицо посветлело.
— Как он?
Она поманила его за собой и провела в соседнюю комнату. Это была спальня, освещенная слабым мерцающим светом. Газард и Босоножка сопели, как два щенка, раскинувшись на огромной кровати.
— Ему трудно. Он никогда не жил так — в закрытом помещении. И Хэмнет… И Гребешок… Их больше нет, а они — весь его мир… — шепотом сказала Люкса.
— Да, понимаю, — ответил Грегор. — Но теперь у него есть ты.
— Знаешь, что он сказал, прежде чем заснуть? «Мой папа убежал отсюда в джунгли. Он убежал, чтобы больше никогда не драться и никого не убивать. Но война догнала его…» — произнесла Люкса.