Это опечалило его, потому что он знал, что друзей мало и их трудно найти, и, вероятно, в его жизни больше не будет настоящих друзей.
Он поговорил о дороге с другими бродягами, собравшимися у костра; он сказал им, что направляется в Новую Англию, а затем, вероятно, в сторону Озер.
- Идешь отсюда на северо-восток? - спросил тощий человек с выступающими скулами по имени Дэн.
- Да. На север через Пенсильванию.
- Угу. - Дэн жевал травинку и, казалось, изучал его; похоже, он был заинтригован потрепанным оливково-зеленым армейским рюкзаком, который Джон носил с собой, и Джон решил улечься спать на другой стороне лагеря от этого человека. - Лучше последи за собой, - тихо сказал Дэн.
- Что это должно означать?
- Я не хотел тебя обидеть. Просто подумал кое о чем, что однажды слышал. Твое намерение отправиться в этот штат мне кое-что напоминает. Он взглянул на кольцо мужчин с ввалившимися глазами. - Кто-нибудь из вас знает Майка Хукера? Томми Джессопа?
- Слышал о Джессопе, - ответил один их них. - Его звали Четырехпалый.
- Да, это он, - сказал Дэн, кивая. - Их пути пересеклись именно здесь, два или три года назад. Они направлялись вверх, в Мэн. Составляли большие планы. Хукер собирался начать торговлю лесом вместе со своим шурином. Я сидел, разговаривал с ними и желал им удачи, а потом они ушли. И, Боже мой, это последний раз, когда о них слышали.
- Закон? - спросил Мускатный Джон.
Дэн пожал плечами.
- Никто не знает. Я имею в виду, черт, как это было забавно. Раньше или позже ты слышишь рассказы на дорогах почти обо всех, кого знаешь. Ты слушаешь и передаешь их дальше. Но за все это время никто не узнал ничего о том, что случилось с Хукером и Джессопом. Они просто... исчезли.
- То же самое с Перкинсом Кэйси, - сказал молодой человек с длинными коричневыми волосами, скручивая самокрутку, сминая и облизывая ее. - Тоже славный старик. В последний раз, когда я его встретил, он двигался поперек через Пенсильванию, может быть, восемь месяцев назад. Я спрашивал о нем в округе... но... да... - Он пожал плечами и замолчал.
Отсвет огня играл на лицах слушающих людей. Кто-то кашлянул, а кто-то откинул прочь бутылку, отсвечивающую оранжевым.
- Да, - сказал Дэн, - расскажу вам мужики, что я слышал. А слышал я это более чем от одного или двух человек, от людей, которые закона и властей не боятся. От крепких продувных парней. К северо-востоку отсюда есть местечко, которое заглатывает ребят. Вот что они говорят, и можете смеяться над этим, если хотите, но я знаю это, слышал, маленький городок под названием... я не помню, Вифанни или что-то вроде этого. Проглатывает всех ребят напрочь. Ты идешь туда и не возвращаешься.
- Не Вифанни, - подал голос другой человек, сидевший на пеньке. - Это забавное название. Вифаниин. Вифаниин Грех.
- Грех? - Джон приподнял свои мохнатые брови. - Кажется, раньше я где-то слышал об этом месте.
- Что ж, прими во внимание, что ты услышишь, - сказал ему Дэн. - Будь я на твоем месте и направляйся в ту сторону, я бы держался как можно дальше от этого городка. Пускай какие-нибудь путники с дурными ослиными головами околачиваются в тех краях.
- Эй, - сказал кто-то еще, - у нас тут покер горит. Вы будете рассказывать байки или сядете играть?
Эти воспоминания пришли в голову Мускатному Джону одновременно с нежными мыслями ночи. Она была его другом. Она защищала и укрывала его, и он предпочитал странствовать, когда было прохладнее, когда ночные птицы пели колыбельные для бродяг. Полуночные ветры проносились мимо него, а вес рюкзака - заполненного разношерстным ассортиментом из тряпок, рубашек, носков, дополнительной пары обуви, красной шапочки для гольфа, подобранной на обочине дороги, пары пустых бутылок из-под мускатного вина - был хорошо знаком и скорее придавал уверенности, нежели отягощал его. На нем была дорожная форма: черные полотняные брюки, ботинки с грязными шнурками, футболка "Спец по пиву", выигранная на конкурсе по питью пива в баре в Калифорнии, - одна из вещей, которыми он больше всего гордился. Его серебряные волосы, еще густые на висках, почти вылезли на макушке. Он очень старался содержать свою длинную бороду в хорошем состоянии. Он расчесывал ее и мыл, когда это было возможно, и поэтому она всегда становилась предметом обсуждения, где бы он ни путешествовал, а путешествовал он множество раз через все Соединенные Штаты и дважды заходил в Мексику.
Шагая на северо-восток по узкой дороге округа Сомерсет, Мускатный Джон глядел в лицо темноты и гадал, где же он находится. За последние три часа он видел только несколько машин, направляющихся на юг, и вовсе не видел дорожных указателей. Где-то в его рюкзаке была карта, но ему не хотелось тратить время на ее поиски. Дорога разворачивалась перед ним со своей собственной скоростью; он знал это по опыту. Над головой раскинулось полотно из звезд, одни были яркими, другие отдаленными, словно воспоминания. Луна лежала за его правым плечом, словно бы защищала его, и он мог видеть неясные очертания своей лунной тени, шедшей впереди него по бетону дороги. По бокам лежало толстое черное одеяло леса, и Мускатный Джон мог слышать десяток разнообразных шумов, доносящихся оттуда: пронзительные птичьи крики, стрекотание сверчка, шум маленьких ночных животных, пробирающихся по лесу сквозь заросли. Его собственные шаги были почти бесшумны, и пока он шел, он ощущал себя и в самом деле частью ночного мира; возможно, проходящей мимо тенью; возможно, шелестом ветра в листве; возможно, стрекотанием насекомых, прячущихся в высокой придорожной траве. Через час или два он отыщет место в лесу, чтобы поспать, и потом, утром, быть может, сможет найти какого-нибудь хорошего попутчика, который расстанется с пятьюдесятью центами или, может быть, укажет направление к ближайшей кухне, где варят бесплатный суп.
Он сделал еще три шага и застыл на месте. Его сердце подпрыгнуло, яростно колотясь, а глаза непроизвольно раскрылись.
Ярдах в двадцати впереди на обочине дороги стояла фигура, вырисовывающаяся на фоне распростертых рук-ветвей деревьев. Мускатный Джон стоял неподвижно, прищурив глаза, чтобы лучше разглядеть видения в темноте. Фигура не шевельнулась.
Он сделал пробный шаг в перед. Затем еще один.