- Простите. - Теперь он внимательно наблюдал за ней.
- У него было больное сердце, - объяснила миссис Бартлетт. - Доктор Мабри сказала, что ему нужны эти новые стимуляторы, но он прождал их слишком долго. Слава Богу, что он умер мирно, в своей постели, однажды ночью.
Эван поднялся со своего кресла, подошел к окну и откинул занавеску в сторону. Яркий солнечный свет ослепил его. Улица была пустынной. На другой ее стороне дома выглядели аккуратными коробочками из древесины и кирпича, с ухоженными газончиками перед фасадами и чистыми гаражами. Эван отвернулся от окна, через которое солнце напекло ему щеки, и заметил на камине несколько фотографий. Первая фотография - свадебная - была сделана на фоне церкви. На ней привлекательная темноволосая женщина целовалась с приземистым коренастым мужчиной в плохо сидящем синем смокинге. Все улыбались. На втором снимке эта же женщина лежала в кровати, держа перед собой завернутого в одеяла новорожденного младенца; чья-то тень - тень того мужчины - падала на стену. На третьей фотографии та же самая женщина стояла, держа на руках ребенка - того же или уже другого? - на аккуратно подстриженной лужайке перед белым домиком. Что-то в этой фотографии встревожило Эвана, он шагнул вперед и взял ее в руки. Глаза у этой женщины ввалились и казались более суровыми; ее губы улыбались, но эта улыбка отражала душу, в которой стерлись все улыбки. На самом краешке этой фотографии рядом с женщиной был еще какой-то предмет. Вглядевшись в него Эван понял, что это рука, сжимающая посох. Там виднелся кусочек обода колеса. Несколько спиц. Чья-то тень.
- Это моя дочь, Эмили, - сказала миссис Бартлетт. - Для краткости, просто Эм. Она - прекрасная молодая женщина.
- Тогда это ваш внук или внучка? - спросил он, держа в руках фотографию.
- Это моя внучка, Дженни. В октябре ей будет восемь месяцев. Дженни это моя вторая внучка. Видите вон ту, другую фотографию, первую на этой полочке над камином? - Эван показал на нее, и миссис Бартлетт кивнула. Да, это она. Ее зовут Карен и ей в апреле будет два года. А у вас есть дети?
- У меня маленькая дочка, ее зовут Лори, - ответил Эван; он снова поставил фотографии на место. - Где живет ваша дочь?
- Всего за две улицы отсюда. У нее и ее мужа Рэя хорошенький маленький домик на Уорвик-Лэйн. - Она продолжала обмахиваться журналом вместо веера. - Ох, от этого солнца в доме такая жара! Я поблагодарю Бога, когда наступает осень, вот что я вам скажу! В этот год я не буду иметь ничего против молний. Вы все так же уверены, что не хотите выпить большой стакан лимонада со льдом?
Он снова посмотрел на свои часы.
- Да, - сказал он. - Пожалуй, я не откажусь.
- Хорошо. - Она улыбнулась, встала с дивана и исчезла в задней части дома. Он услыхал, как открывается один буфет, затем другой.
Эван повернулся к камину и несколько минут разглядывал фотографии. Как просто и как обычно они выглядели. Но, Господь милостивый, какую же ужасную историю они могли рассказать. Глаза этой женщины на третьей фотографии говорили о произошедшей в ней перемене. Той же самой, какая сейчас происходит с Кэй. Эван оставил каминную полочку и снова осмотрел коридор, соединяющий парадную часть дома с задней; он увидел узкую лестницу, ведущую к рядам запертых дверей. К комнатам постояльцев. В конце коридора через открытую дверь Эван увидел движущуюся миссис Бартлетт, полки, плиту, комнатные растения в горшочках на окне, обои с изображенными на них яблоками, апельсинами и вишнями. Звякнуло стекло. Он тихо прошел по коридору на кухню.
За мгновение до того, как миссис Бартлетт поняла, что он здесь, Эван заметил в раскрытом буфете бутылочки и пузырьки. Все они были без этикеток и содержали иссиня-зеленые, коричневые, сероватые жидкости, вязкие на вид. В некоторых пузырьках были твердые вещества: белый порошок, что-то, похожее на увлажненный пепел, что-то еще, напоминающее обломки древесного угля. Рядом со стаканом лимонада, который она добросовестно и интенсивно размешивала, стоял пузырек со светло-желтой жидкостью. Пробка с него была снята. Миссис Бартлетт резко обернулась, ее глаза расширились. Но в следующую секунду она успокоилась. Чуть улыбаясь уголками губ, она как бы невзначай потянулась вверх и закрыла дверцу буфета.
- Я надеюсь, вы не возражаете против вкусовых добавок, - сказала она, стоя рядом с открытым пузырьком.
- Нет, совсем нет, - сказал Эван.
- Вы, должно быть, испытываете сильную жажду. Я собиралась принести вам лимонад туда. - Она снова помешала напиток, бросила в него пару кубиков из формочки со льдом и протянула Эвану. - Вот, пожалуйста. - Когда он взял стакан, она прошла мимо него обратно в гостиную; он последовал за ней, думая, что за дьявольскую субстанцию она намешала туда. Теперь он больше не мог верить никому из них, никому. Может быть, эта старая доброжелательная женщина была настоящим аптекарем в Вифаниином Грехе и готовила прямо на этой кухне с самоклеящимися обоями странные и древние эликсиры? Что она стряпает? Составы, придающие силу? Сонное зелье? Афродиции - любовные смеси? Лекарственные средства, унаследованные из культуры Амазонок, жидкости, выпаренные из черных, как ночь, кореньев или из мозга человеческих костей? И если он выпьет этот настой, что с ним будет? Напиток ослабит его? Усыпит? Или просто подействует на его мозг, убирая из него желание защищаться, когда они наконец придут за ним?
В комнате она снова уселась на диван, улыбнулась и стала обмахиваться журналом, ожидая, когда же он выпьет лимонад. По ее глазам было невозможно понять, знает ли она, что он все видел.
- Жарко, - сказала она. Вот и все, просто "жарко".
На улице послышалось дребезжание старых тормозов. Снова выглянув из окна, Эван увидел разбитый грузовик Нили Эймса, разворачивающий к дому. Что ж, - сказал он, отставляя в сторону стакан лимонада. - Кажется, приехал мистер Нили Эймс.
- Он войдет через задний ход, - тихо сказала женщина. - Там есть лестница, которая ведет в его комнату. - Ее глаза блеснули, она перевела взгляд с него на стакан и обратно.
- Спасибо, миссис Бартлетт, - сказал Эван на выходе. - Я высоко ценю ваше гостеприимство.
- Конечно, мистер Рейд. - Женщина встала, поморщилась от боли в ногах и подошла к нему поближе. - Пожалуйста, приходите и посидите со мной как-нибудь еще, хорошо?