Именно неизвестность страшила больше всего. Теперь она искренне сожалела, что желая уязвить, вызвала его гнев. Она не чувствовала себя в безопасности в родных стенах, ведь он бывает здесь так часто.
Решено, сегодня и завтра она проследит за хозяйством в отчем доме, а потом снова переберется к тетке Наталье. Пусть уж батюшка сам тут с английцем и Нарышкиным встречается, о стрельбах договаривается. Она все для них приготовит, а сама уедет. Тем более, что в теткином доме ей дошивается платье к большой ассамблее у Меншикова. Ассамблеи Александр Данилович дает роскошные, следует быть при полном параде. Она поживет у Мышацких, присмотрит за шитьем, ведь меньше недели осталось до празднества, примерит обнову, в делах каких поможет, в баньку с тетушкой сходит. На ассамблее будут все ее женихи. Следует перестать крутить им головы, и сделать, наконец, свой выбор Тогда никакие английцы не будут ей страшны.
Приняв такое решение, Варя успокоилась и даже улыбнулась, прощаясь с уходящим Джеймсом. Что может сделать этот напыщенный наглец? Смешно и глупо опасаться его.
Глава 11
Баня в старинных палатах князей Мышацких славилась на всю Москву. Была она просторной и необыкновенно удобной, так что князь Иван Федорович, подобно древним римлянам, иногда даже принимал там своих близких друзей. Правда парились в ней отнюдь не по-римски, а вполне по-русски. Сейчас в бане были только Варя и Наталья Андреевна. Девок, что нагоняли пар и умело хлестали хозяек вениками, уже отпустили. Наталья Андреевна натягивала чулки и сорочку, рассуждая о пользе и мировом значении бань:
- Баня, детка, это то, что роднит нас с цивилизованными народами. Именно мы, а вовсе не просвещенные государства Европы, являемся наследниками древних греков и римлян с их термами. Франция - великая страна, французские кавалеры так галантны, так понимают истинное обхождение, не то, что наши. Но, Матерь Божья, на весь Париж всего три или четыре купальни! Когда король Людовик XIV целовал мне руку, на меня пахнуло издавна немытым телом. Фу, как вспомню, от Короля-Солнце воняло хуже, чем от какого-нибудь лапотного мужика, те-то каждую субботу перед церквой в баню ходят. Только в Италии понимают прелесть чистоты, но они там просто водичкой моются, а так как у нас, с парком да веничком - много здоровее!
Варя лежала на полатях и вполуха слушала рассуждения тетушки. Ей было лень шевелиться. Она наслаждалась ощущением чистоты и силы освеженного тела, лениво всматривалась в причудливые завитки еще не сошедшего пара.
- Варенька, вставай, ленивица, сколько можно валяться, вечером нам в ассамблею к Александру Даниловичу. Надобно причесаться и одеться.
- Вы идите, тетенька, я вас мигом догоню, только вот полежу еще чуток.
- Может, девок вернуть?
- Нет, никого не надо. Я сейчас уже одеваться буду.
- Ну, смотри, не задерживайся, - тетушка вышла. Варвара осталась одна, но лениво-мечтательное настроение уже таяло, исчезало, как исчезал пар из остывающей бани. Сильным движением она поднялась, встряхнула копной влажных волос, зажмурилась, потянулась всем телом, по-кошачьи изогнув спину. Открыла глаза, шагнула к рубашке и только тут поняла, что уже не одна. Он стоял в дверях, возникнув из ниоткуда, неслышно как призрак: ни половица не скрипнула, ни дверь не стукнула. Его голова, покрытая шляпой с пером, касалась низкого потолка баньки, из-под черного бархатного камзола выбивались кружева рубашки. Губы кривила ироническая усмешка, а серые глаза смотрели жадно, но в то же время холодно-оценивающе.
- Как вы попали сюда? Как вы посмели? - Варвара старалась говорить ровно, но голос ее чуть дрогнул.
Ее слова разбили молчание. Джеймс снял шляпу и отвесил ей низкий придворный поклон. Такой поклон перед обнаженной девушкой казался издевательством, но на самом деле был призван скрыть замешательство. Черт возьми, так она была еще прекраснее. Его взгляд скользил по потемневшим от влаги завиткам золотых волос, окутывавших белые округлые плечи, затем коснулся высокой и полной груди, тонкой талии, роскошных, несколько тяжеловатых бедер, длинных сильных ног. Именно сейчас в этой странной, шокирующей ситуации в ней было мало хрупкости и беззащитности, а сквозили вызов и темная, загадочная мощь. Она не кричала, не металась, не пыталась прикрыться одеждой, а стояла прямо и гордо, как воин перед противником. Невольно в его уме зазвучали древние библейские слова, которые так любил цитировать корабельный капеллан: "Кто эта блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки со знаменами?".