- Пошлите Пахома Молчуна, батюшка, он те места хорошо знает и накажите, чтобы вел лесным трактом до Софиевки, а оттуда снова лесом до того места, где проезжая дорога возле самого края болота тянется. Там, не переходя дороги, пусть нас и ожидают.
- Сегодня же отправлю известие и прикажу доставить десять... нет, дюжину орудий.
- На что столь много? - удивился Никита Андреевич, - Государь велел пять пушек представить.
- Ничего, любезный друг, как говорите вы, русские, "запас карман не тянет". Дорога предстоит опасная, всякое случиться может.
- В том и дело, что всякое! - гневно процедила Варя, - Да в уме ли вы, сударь? Это ведь болото, а не наезженный тракт. Дай Господь, чтобы мы с пятью прошли, а вы дюжину тащите!
- Ничего, пригодятся, - Варя и Джеймс обменялись враждебными взглядами, - Мы сможем здесь выйти? - Джеймс откинул завесу и шагнул на узкую лестницу. Вдруг он замер и предостерегающе вскинул руку. Впереди внизу за лестничным поворотом летели-торопились легкие шаги. Ни сказав ни слова Джеймс ринулся вдогонку. Опорьевы с тревогой ожидали его возвращения. Фентон появился через минуту, по его раздосадованной физиономии было видно, что он потерпел неудачу. - Вот уж точно страна, где стены имеют уши, - Джеймс досадливо хмыкнул, - Нас опять подслушивали.
- Но ведь в прошлый раз нам это пошло на корысть? - с тревогой спросил Алешка.
- В прошлый раз мы не говорили ни о чем важном. Сейчас же... Мы позволили гневу и страху затуманить рассудок, обсуждали свои планы среди толпы. Какая глупость! - Джеймс покачал головой.
- Будем надеяться что тот, кто подслушивал не разумеет по-немецки, -сказал Никита Андреевич.
- Та, - в ответ на вопросительные взгляды Джеймс пояснил, - Не тот, а та. Это была женщина.
- Тогда бояться нечего, наши бабы не слишком-то языкам обучены, - бодро заявил Никита Андреевич.
- Угу, - согласился Джеймс, - и ваша дочь тому пример.
Боярин поглядел на Варю и перевел испуганный взгляд вглубь лестницы.
Глава 14
Дни ожидания длились так же томительно бесконечно как тянется последняя неделя Великого поста, когда тело становится невесомо легким, желудок зияет пустотой, а в голове вместо благочестивых размышлений блаженной грезой царит сочный, напоенный густым коричневым соком кусок мяса. Впрочем, для Вари ожидание было не столь тягостным, поскольку она занималась делом хлопотным и требующим всего ее внимания, а именно: пряталась от Джеймса Фентона. Отлично помня, что безопасность ей была обещана только на время их совместного путешествия Варя твердо решила лишить его возможности преследовать ее в отцовском доме.
Принимая подобное решение, она и не подозревала, как трудно окажется его выполнить. В эти долгие дни Джеймс буквально поселился в опорьевских палатах. Иногда он приезжал один, но чаще в сопровождении одного-двух матросов. Ранним утром подворье наполнялось веселыми возгласами и звуками иноземной речи. Бесстыжие дворовые девки, забыв не только благонравие (Господь с ним, с благонравие!), но и ежедневные обязанности, выскакивали навстречу англичанам, после чего веселая круговерть исчезала в направлении поварни. У Вари же не было ни малейшей надежды приструнить негодниц, ибо с той минуты как, нагло бряцая шпорами, Джеймс поднимался на опорьевское крыльцо, он становился вездесущим. Варя натыкалась на него повсюду: в зале, комнате отца, сенях, передней, даже на поварне. Джеймс играл в шахматы с Никитой Андреевичем, обсуждал достоинства англицких и тульских пистолетов с Алешкой, заигрывал с девками и даже однажды внимательно выслушал прочувственную речь Прасковьи Тимофеевны о близящемся конце света (не поняв, впрочем, ни единого слова).
Самое ужасное, что никто и не думал возмущаться его вторжением. Измученные неизвестностью, ожиданием и невозможностью действовать, отец и сын Опорьевы держались только жизненной силой и энергией Джеймса. С появлением Фентона темный мрачный дом словно озарялся, выражение гнетущей тревоги сбегало с лица Никиты Андрееввича, у Алешки загорались глаза и даже Прасковья Тимофеевна, сама не зная отчего, встречала гостя радостной улыбкой. В одну из добрых минут матушка соблаговолила сообщить Варе, что англиец, конечно, безбожный еретик, но вьюноша отменно почтительный, что несомненно зачтется ему на том свете: черти в аду не заставят его лизать раскаленные сковородки, ограничившись поджариванием.