Рядом с сэром Джеймсом была княжна Катерина Шелехова. Эта хорошенькая миниатюрная рыженькая девушка принадлежала к древней, но крайне обедневшей семье. Наследники таких же старинных, но более состоятельных родов не слишком интересовались княжной-бесприданницей, и здесь не спасали ни привлекательная внешность, ни изрядное образование. Выбившиеся же из низов петровские офицеры, не раз просившие ее в жены, получали афронт от Катерининых родителей, помнивших, что они ведут свой род от Рюрика. Так что в свои двадцать три года Катерина не была ни мужней женой, ни невестой, в ближайшее время ее, как всякого перестарка, ждал отъезд в монастырь или в отцовскую вотчину, смотреть за хозяйством.
Несмотря на личико маленького бесенка, княжна была известна дочерним послушанием и благонравностью, так что ее интимный разговор с мужчиной показался Варе крайне необычным и достойным пристального внимания. Варвара не могла слышать собеседников, но зато могла следить за их жестами, выражением лиц.
Вот Джеймс что-то сказал, а Катерина потупилась и отрицательно покачала головой, вот он снова заговорил, горячо и страстно, явно что-то доказывая, в чем-то убеждая.
Страшное подозрение зародилось в голове Вари. Она была хорошо знакома с его настойчивыми уговорами, молящими и в то же время властными интонациями. Мало того, что этот негодяй сделал ее, боярышню Опорьеву, объектом отвратительного преследования, но она, кажется, еще и не была единственным объектом. Здесь, сейчас, прямо у нее на глазах он играет в ту же игру с другой женщиной. И с кем, с рыжим перестарком!
Варю затрясло от бешенства. В этот момент княжна Шелехова тронула коня и направилась в глубь леса, Фентон последовал за ней. Варя сразу поняла куда они едут. Неподалеку находился охотничий домик, где усталого путника поджидали запасы еды и питья. Не раздумывая, она погнала коня туда, более длинной, но незаметной тропой. Одуревшая Палашка помчалась за госпожой.
На полдороги Варя опомнилась и попыталась рассуждать здраво. Зачем она едет за ними, зачем хочет узнать унизительные подробности? Она попыталась быть честной с собой. Уж не ревность ли гонит ее вслед за скрывшейся парочкой. Ну нет, решительно невозможно. Ревнуют того, кого любят, а она теперь уже совершенно не любит, не может любить надменного негодяя, который сперва насмехался над ней, а теперь преследует нелепыми домогательствами. Ведь он ее постоянно конфузит, унижает в собственных глазах, из-за него на людях показаться стыдно. Конечно, она не ревнует его, но зачем тогда следует за ним сейчас? Пусть себе делает, что хочет!
Варя придержала коня, но принятое решение как-то не очень ей нравилось. Иная мысль заставила ее снова погнать жеребца вперед. Какая она глупая, чуть не упустила свой шанс. Ведь если она побольше узнает о его отношениях с другой женщиной, то получит оружие против него, сможет избавиться от назойливых приставаний.
Охотничий домик представлял собой обычную добротную избу. Подъезжая к ней, Варя обдумывала как использовать сложившуюся ситуацию. Можно просто сказать Джеймсу в лицо, что видела его с княжной Шелеховой и потребовать, чтобы ее, Варвару, он оставил в покое. Да, но англицкий нехристь такой паскудник, что может просто рассмеяться и все останется как было. Тогда предупредить Катьку, чтобы не была дурой и понимала, чем его ухаживания могут закончиться. Но ведь это никак не поможет самой Варваре. Наконец она сообразила, что может пригрозить ему сообщить обо всем родителям княжны, а те потребуют защиты у государя, тогда, опасаясь за свои негоциации и саму жизнь, он перестанет преследовать Варвару. Но сперва нужно разузнать побольше.
Варя спешилась и, коротко приказав Палашке не шуметь, привязать лошадей и потом следовать за ней, тихонько скользнула в сени. Из-за двери сочились голоса - мужской и женский. Значит она была права, она не единственная дичь в его мерзкой охоте. Твердая решимость убедиться, узнать точно заставили ее прильнуть к двери. Слов разобрать было невозможно, хотя сами голоса звучали странно. Женский был полон дерзости и злорадного возбуждения, мужской плескался бешенством и странной растерянностью. Звук этого голоса затуманил Варин рассудок. Это был он, подлый, ненавистный голос, преследующий ее наяву и в предательских снах. Этот самый голос, то спадающий до нежного шепота, то звучащий грозно и властно, говорил ей о ее красоте, о любви, желании и страсти. А сейчас он опутывает своими лживыми словами другую дуру, чтобы она тоже страдала и металась, мечтала о нем и не могла забыть, думала, что она единственная. Он же, посмеиваясь, добавлял еще одно имя в свою коллекцию московских дурочек, где первым номером, (а может даже и не первым) стояло имя Варвары Опорьевой.