Так и не приняв определенного решения относительно поведения в предстоящем путешествии, Джеймс тихо постучал в заднюю калитку опорьевского сада. Его уже ждали, калитка распахнулась и преисполненная сознанием важности своей миссии Палашка провела его к Никите Андреевичу.
Боярские палаты кипели сборами. Многочисленные тюки вьючили на лошадей. По коридорам метались визгливые жалобы боярыни Прасковьи, которая в своих попытках отдавать распоряжения уже в третий раз запутывалась в веревках и дважды влезла под лошадиные копыта. Проходя узенькими лесенками, Джеймс успел заметить, что Прасковья Тимофеевна была единственным источником суеты и беспорядка. Упаковка происходила с морской четкостью, каждый знал, что ему делать. Именно с этой похвалы Фентон и начал свой разговор с боярином.
- Хвали не меня, хвали хозяйку. - ответствовал Никита Андреевич, жестом приглашая гостя к столу, где их поджидал горячий медовый взвар и пухлые калачи. - Это у нее все так налажено.
- В таком случае вам повезло с женой, любезный Никита Андреевич.
- Не с женой мне повезло, а с дочкой, у нас она хозяйничает.
Джеймс удивленно заморгал:
- Обычно такие молодые девушки посвящают больше времени развлечениям, я думал, что боярыня...
- И-и-и, гость дорогой, я тоже так долго думал. Все мы, мужики, ничего в бабских делах не понимаем. Тут с полгода назад дочка к тетке перебралась, - Никита Андреевич несколько сбился, вдруг вспомнив, что отъезд дочери был прямо связан со словами, некогда сказанными его сегодняшним гостем, - Перебралась, значит, к тетке, все в доме кувырком и пошло. С тех пор она из меня веревки вьет, учителей всяких пришлось разрешить, танцы, прогулки. Не одобряю я это, только сил нет, чтобы опять в доме не метено, пуховики не взбиты, а уж на кухне... Веришь ли дворня так распоясалась, что и плетью не уймешь. Ну нету у моей жены хозяйского глазу. Что буду делать, как дочка замуж пойдет, сам не знаю. Чую, скоро это будет, женихи вокруг так и вьются. Ты, вот что, милорд, ты в дороге мою Вареньку береги, она ведь у меня отчаянная. И честью ее озаботься, чтоб про поездку вашу никто сторонний не проведал, а то, упаси Бог, пересуды начнутся.
Джеймс согласно наклонил голову, подумав, что впервые в жизни ему предложили стать дуэньей при юной даме. Вроде бы раньше считалось, что как раз от него таких дам беречь надо. Стареет он или права была Варвара, когда говорила, что для древнего боярского рода иноземец не только не жених, но даже и не мужчина. А девице-то снова удалось его удивить. Оказывается мало того, что она светская красавица, мало того, что ведьма, она еще и рачительная хозяйка. Нет, просто средоточие всяческих достоинств, с какой стороны ни посмотри. Эдакий клад с косами, неземное совершенство, право слово!
- Не стоит беспокоиться, боярин, о леди я позабочусь, вы, главное, успокаивайте царя и лагерем станьте у самой кромки болота.
- Кажется, все уж обговорено, что за охота повторять, - девичий голосок прервал их беседу. - Батюшка, - тон Варвары стал много почтительнее, - для вас с Алешкой все готово, можете ехать. Мы вслед за вами.
Джеймс во все глаза уставился на Варю. Он-то думал, что мера его удивления на сегодня переполнена, оказывается, вовсе нет, невозможная девица снова нашла, чем его потрясти. Боярышня Опорьева предстала перед ним в широченных казацких шароварах темного сукна, ладно сидящих на ее длинных стройных ногах. Шаровары были заправлены в кожаные сапожки, коротенький, стянутый на талии кожушок с меховой опушкой охватывал тонкий стан, туго заплетенная золотая коса падала на грудь из-под круглой волчьей шапки с хвостом.