От созерцания экзотического туалета Вари Джеймса отвлекло только прощание с хозяином дома. Боярин Опорьев с сыном спустились вниз и с шумом и гамом, проскакав через всю Москву, отбыли к назначенному месту встречи. В то же время Джеймс и Варвара, сопровождаемые неизменным эскортом - Алленом и Палашкой, тихонько выскользнули через сад, проехали задами и вскоре тоже выехали на окраину города.
Четверка всадников двигалась в молчании. Джеймс нервно поглядывал на свою спутницу. Невозмутимо восседая в мужском седле, Варвара, казалось, интересовалась только дорогой. Безобразие, после того, что произошло между ними вчера, приличная молодая девушка просто должна быть смущена. А эта! Голос спокойный, глаза не прячет, статуя, а не женщина.
Глухая злоба заполонила душу Джеймса. Ведь так легко было бы разрушить ее спокойствие. Здесь, сейчас разрешить ситуацию, разом прекратить эту пытку. Они одни, она в полной его власти. Аллен никогда не подведет своего командира, стоит только мигнуть, он придержит рыжую служаночку, и тогда... У Джеймса вспотели ладони, горячечные видения замелькали перед глазами. Сперва она не догадается, потом не поверит, а когда понимание придет, будет уже поздно. Он сдернет гордячку с седла и швырнет ее наземь. Да, прямо сюда, на дорогу! Он словно воочию увидел как огромные сапфировые глаза превратятся в озера ужаса, когда он прижмет ее к земле. Она будет биться под ним, будет умолять, ее золотые волосы станут метаться в черной липкой грязи! Брызнут медные застежки полушубка, треснет сорочка и перед ним окажутся розовые холмики грудей, беспомощные под его жадной рукой. А когда она почувствует его в себе, она закричит: страшно, отчаянно. И все будет кончено, он оставит ее, одну, на обочине!
Дикий, мучительный стыд скрутил Джеймсу внутренности, во рту появился мерзкий гнилостный привкус. Господи, до чего он дошел! Он, всегда презиравший мужчин, взявших женщину силой, он, считавший насилие признанием мужской ничтожности! Что же сделала с ним московская ведьма! Он искоса смущенно глянул на Варю и встретил спокойный, ничего не выражающий взгляд. Ладно, раз красотке угодно играть в невозмутимость, и он сделает вид, что ничего не случилось. Джеймс откашлялся и преступил к светской беседе:
- Меня по-прежнему удивляют русские обычаи. У вас так много кричат о традициях, обвиняют европейские наряды в греховности. Однако ни одна англичанка вашего возраста и положения никогда и никуда не осмелилась бы надеть столь оригинальный туалет, это погубило бы ее репутацию. А здесь даже такой ревнитель приличий как ваш отец считает подобный костюм вполне нормальным.
Варя обернулась к нему:
- Вероятно, англицкие дамы привыкли лазать по болотам в своих лучших придворных платьях. На мой взгляд, сие невместно, пиявки цепляются за шлейф, а лягушки прыгают в вырез, но чего ни сделаешь ради должного политесу.
Она пришпорила лошадь и обогнала его, явно показав нежелание разговаривать.
Варя провела тяжкую ночь. Уход Джеймса вовсе не принес ей облегчения. Все ее тело было наполнено мучительным чувством, более всего напоминавшим голод, однако же никакая пища не могла этот голод унять. В очередной раз просыпаясь среди сбившихся простынь она вновь вспоминала бесстыдные ласки иноземца и чувствовала как неистово стучит сердце. Утром, войдя в комнату отца, она с ужасом ощутила как при виде Джеймса напрягается ее грудь. Вот и сейчас стоит ей глянуть на английца и юркие мурашки начинают сновать по плечам, груди, бедрам. Тело становилось слабым и безвольным и только горькая досада на собственную слабость помогала ей сохранить достоинство. Но англиец хорош! Каков нахал! После вчерашней выходки ему бы след забыть дорогу в опорьевский дом, не сметь глянуть ей в глаза, а он едет как ни в чем не бывало и еще позволяет себе осуждать ее наряд! Наглец! Уж она ему попомнит! Следует поставить его на место при первой же возможности.
Ехали в молчании, даже Аллену и Палашке, сперва хихикавшим и пытавшимся переговариваться на своем смешанном русско-английском наречии, передалось господское настроение. Они степенно следовали за хозяевами, причем Палашка недобро поглядывала на обоих мужчин, явно виня их в дурном настроении госпожи. Так в мрачной тишине они вступили в лесок, в который проводники из опорьевского имения должны были провести сопровождавшую фентоновские пушки команду "Летящей стрелы".
Неожиданно Варя остановила коня и предостерегающе вскинула руку. От дороги слышались мужские голоса, позвякивала конская сбруя, доносился запах варящейся каши. Налицо были все признаки походного стана. Джеймс тихонько подъехал. Сквозь редкую листву можно было четко рассмотреть десяток солдат, расположившихся лагерем у дороги.