Они побрели дальше. Снова тянулись однообразные сажени пути. Подаренные кратким отдыхом силы вновь начали иссякать. Варя шагала понурившись, сосредоточив все внимание на приметах. От полного отчаяния ее спасало только ощущение присутствия Джеймса за спиной. Трижды его охраняющая рука подхватывала ее, когда предательская тропа норовила выскользнуть из-под ног, увлечь к гибели. Дороге не видно было конца. Когда легкие, еще совсем светлые сумерки затрепетали над водой Варя поняла, что они не успели, они навеки останутся здесь и ночное болото поглотит их. Она подняла голову, безнадежным взглядом окидывая окрестности.
Открывшееся ей зрелище переполнило меру ее страданий. Затуманенный усталостью взор натолкнулся на поднявшуюся невдалеке темную монолитную стену, перекрывающую тропу. Ее помраченному сознанию представилось, что весь их мучительный путь был напрасным, что враги проведали об их планах и замуровали единственную дорогу к спасению. Она остановилась и тихонько заплакала. Шедший сзади Джеймс обнял ее и ласково подтолкнул вперед. Его упорство показалось ей глупым: зачем он требует от уставших людей, чтобы они шли до конца, не все ли равно - умереть прямо здесь или у подножия непреодолимой стены. Но она не смогла не подчиниться его безмолвному приказу и покорно двинулась вперед, с прежней тщательностью выбирая дорогу.
Она никак не могла понять, почему несмотря на сгущающуюся тьму и представшую перед ними неумолимую преграду шум за ее спиной стал веселее, даже слышались радостные возгласы. Вдруг в глубине стены заплясал слабый огонек и в тот же момент Варин шест уперся в твердую землю. Она потыкала окрест, но нигде не почувствовала предательской зыбкости. Тут руки Джеймса погладили ее по плечам, легонько встряхнули и в единый миг будто что-то щелкнуло у нее в голове и в мир вернулись яркие краски и отчетливые образы. Она стояла среди деревьев. Грозная враждебная стена превратилась в лесной окоем болота, отмечающий конец их долгой дороги, а огонек в ее глубине оказался фонарем, который держал не кто иной, как Варин собственный братец Алешка. Они вовсе не попали в коварную вражескую ловушку, а просто выбрались, завершили свой тяжкий путь. Им все удалось, отряд, живой и здоровый, прошел через гибельную трясину и дотащил пушки в целости и сохранности. Это она, Варвара Опорьева, довела их. Она придумала хитроумный план и благодаря ей он удался. Теперь никто и никогда не сможет сказать, что она глупа и никчемна, а если и скажут, она им больше не поверит. Теперь она знает твердо, что может все, умеет все и добьется всего, чего пожелает. Бурный костер радости заполыхал в ее душе и, весело засмеявшись, Варя заспешила навстречу брату.
Как стало смеркаться, встревоженный Алешка, вооружившись фонарем, болтался у края болота. Задуманный сестрой и поддержанный отцом и английцем план казался ему сущим безумием. Положились мужики на короткий бабий ум, а теперь и гости английские сгинут и сеструха пропадет, она хоть и вредная в последнее время стала, все одно жалко. Его терзали боязнь за сестру и стыд грядущего позора перед государем, когда семейство Опорьевых нарушит свое слово, не сможет предъявить обещанных пушек.
С каждым мгновением сгущающейся тьмы Алешка все более убеждался в гибели шедших через болото. Наконец он твердо уверился в провале экспедиции и, горестно качая головой, повернулся, собираясь идти к отцу со скорбной вестью. В этот момент из мрака трясины на него вдруг прыгнуло чудовище. Жуткое диво все состояло из болотной жижи, оно хлюпало при каждом движении и от него несло тиной. Алешка отпрянул, чудище споткнулось и упало, но следом за ним полезла новая нечисть, вздымая на своих плечах и вовсе страшного металлического зверя с длинным носом и на колесах. Алешка уже приготовился выхватить шпагу и дорого продать свою жизнь, когда самое первое прыгучее чудовище голосом сестрицы проворчало:
- Рот закрой, ворона залетит. И не стой столбом, лучше руку подай. Учишь тебя политесу, учишь, а ты все такая же орясина.
Алешка пригляделся и сумел таки опознать в железном звере легкую скорострельную пушку, а в сидящей у его ног нежити оплаканную сестру. Очумевший от всего происходящего он, поднимая сестру с земли, на ее наглое замечание нашелся только пробормотать: "Языкатая больно стала!", после каковых слов вредная девка мотнула головой, съездив ему по физиономии мокрой и изрядно вонючей косой. Пока Алешка утирался, она уже шагала между шатров, требуя у набежавшей дворни горячей воды и чистое платье. Следом поспешала Палашка, явно рассчитывающая забраться в корыто сразу после боярышни. Алексей вздохнул (раньше с сестрой было не в пример проще, цыкнул и все!) и пошел вытаскивать из тюков привезенную для английцев запасную одежу.