- Что есть? Богатый очень, говорят, целый подвал у них золотом завален, но никто, кроме игуменьи, не знает, где он. Мастерские есть золотошвейные, так девки шьют, что по всей России слава идет. В Москве в кремлевских церквях их работы покровы. Монахини кое-что и продают, только купцов внутрь не пускают, черницы сами приходят в деревню и там торгуются. Даже если мы купцами прикинемся, нам внутрь не попасть, а Варвару Никитичну за ограду не выпустят.
- Понятно. Что-нибудь еще?
- Вроде больше ничего, разве что колокол.
- Какой колокол?
- Их главный колокол. Бронзовый. А уж здоровенный! Поболе того, что при царе Иване Васильевиче в Москве упал и разбился. Агромадный! Бьет только по большим праздникам. Его как раз бояре Опорьевы и подарили лет сто назад. Кто-то там у них болел, монастырские за него молились, он в день великомученицы Варвары и выздоровел. Тогда велел колокол отлить в честь этой святой и подарил монастырю. С тех пор у них в роду многих девок Варварами кличут. А колокол в монастыре - главная святыня.
- Это интересно. Колокол святой Варвары? Это очень интересно, - глаза Джеймса затуманились, пальца задумчиво выбивали дробь на рукояти поясного пистолета. Ванька открыл было рот, но боцман шикнул на него.
- Молчи, парень, - шепнул Фостер, - В последний раз, когда я видел у капитана такое выражение лица, мы выторговали у одного африканского племени весь их запас слоновой кости в обмен на бутылку шипучки. Капитан сказал им, что это волшебная вода. А еще раньше, после таких вот раздумий, мы так перекрыли Картахену, что испанцам пришлось заплатить 7 миллионов песо выкупа. А за год до этого...
Боцман пустился в воспоминания, Ванька и несколько матросов слушали его, раскрыв рты, Аллен и француз тихонько играли в кости, все разбрелись...
- Ванька! - рык Джеймса был столь неожидан, что бедный толмач подскочил на месте.
- Да, барин!
- Солдат с царским приказом в монастырь пропустят?
- Солдат? С приказом и с офицером? Пропустят! Кто же осмелится не пустить? Только приказ должен быть к самой игуменье, а иначе там солдатам делать нечего! Где же мы такой приказ возьмем?
- Ну, приказ как раз не фокус! - Джеймс порылся в дорожной суме и вытащил официального вида бумагу.
- Так ведь это старый приказ выдать сэру Джеймсу Фентону товаров из казны в уплату за пушки. Что с него толку? Или вы думаете, барин, что игуменья совсем дура и даже читать не умеет?
- Но ведь царская подпись и печать Пушечного приказа там есть? Эй, Ла Жубер, помниться на остров Мартинику, откуда мы тебя вызволили, ты попал за весьма специфические таланты?
- Позвольте взглянуть, - француз взял у Ваньки свиток, - Ну что же, подпись внизу, печать тоже, дату сменить. Ничего невозможного, мой капитан. Дайте мне день на травление и подсушку бумаги, а там пишите, что хотите.
- Нужны какие-нибудь составы, пасты?
- Э-э, милорд, главное - знать как делать, а нужный состав можно соорудить хоть из тараканов.
- Ну, этого добра здесь полно.
Тут только Джеймс заметил, что Ванька уже некоторое время давится слюной, пытаясь что-то сказать. Аллен хлопнул его по спине и толмач хрипло возопил:
- Подделать царев указ!!! Да ведь за это каторга, Сибирь, клеймо на лоб и рваные ноздри! И не поможет вам ваша королева. А со мной и вовсе церемониться не станут, забьют батогами на заднем дворе, а труп собакам кинут.
- А ты как думал, парень? - угрожающим взором Джеймс впились в несчастного. - Твоя свобода, отъезд в Англию, счет в банке, собственное дело - за твои прекрасные глаза? Я на бедность не подаю, я плачу только за работу, а много плачу - только за сложную или опасную работу. Слушайте все. Каждый, кто участвует в деле, получит по сотне гиней как только мы окажемся на корабле.
Команда загалдела.
- Однако же, милорд, - бас Аллена перекрыл всех, - Это большие деньги. Больше нашей обычной доли добычи.
- Так ведь предприятие много опаснее. Мы с вами в сердце чужой страны, здесь свои законы. Нам надо вывезти девушку из монастыря и добраться до корабля, а это не один день пути. Кроме того, для меня нынешнее дело, наверное, самое важное в жизни. Я не могу позволить, чтобы оно провалилось.
- Что ж, капитан, - рассудительно сказал Фостер. - Мы бы с вами и так пошли, но и деньги лишними не будут. А что риск, так ведь не в первый раз.
Остальные согласно закивали. Один только Ванька сидел с несчастным видом. Умом и сердцем он все понимал, вот только задница, многократно поротая, а потому самая мудрая и осторожная, предостерегающе ныла. Но ее нытье было запоздалым, с сумасшедшими англичанами он уже зашел так далеко, что даже понеси он теперь повинную голову, исход будет один - порка до смерти. Придется оставаться с ними до конца, а там кто знает... Надежды на успех нет, но может хоть помереть удастся легко и быстро. Тем паче, что эти ненормальные всерьез верят в своего бешеного капитана.