— Просто пришлите нам чай для начала, — согласился Валентин, кивнув. — И мы подождем завтрак.
— Да, милорд.
— Он весьма странно посмотрел на меня, — заметила Элинор, потягиваясь, как только дверь закрылась.
В венах Валентина разгорался огонь, когда он смотрел на нее. Никто другой не получит эту женщину — даже на одну минуту или на промелькнувшую мысль. Наконец-то он сделал правильную вещь и, как он надеялся, для них обоих.
— Конечно, он сделал это; ведь на тебе вечернее платье.
Нелл показала ему язык.
— И я видела, что ты записал нас… как лорда и леди Смит? Ты даже не пытаешься ускользнуть от Мельбурна.
— Нет, я лишь рассчитываю на то, чтобы обогнать его. Мой самый лучший сценарий заключался в следующем — твоя горничная решит, что ты заслуживаешь того, чтобы выспаться, и не придет будить тебя до одиннадцати часов. Она увидит записку и отдаст ее дворецкому, который отнесет ее Мельбурну, который прочитает ее через полчаса. Затем ему нужно будет разыскать Шея и Закери и сформулировать план, так что они сядут на лошадей и последуют за ними только в половине первого. — Он вытащил карманные часы и открыл крышку. — Что произойдет… еще через четыре часа.
— И мы будем на десять часов впереди них. Нам удастся вовремя добраться до Шотландии?
— Удастся, даже если мне самому придется тянуть лошадей, — ответил маркиз. Нелл привыкла к своим братьям и их самоуверенным взглядам на мир, как и он сам привык к этому, но Валентин отлично знал, что остальная часть Англии выполнит каждое требование Гриффинов. А он только что перешел им дорогу самым скандальным образом.
— А каков самый худший сценарий?
— Они будут здесь через десять минут, — произнес он, усмехнувшись. — Но я намерен быть оптимистом. Это моя новая философия.
Элинор хихикнула.
— Святые небеса. Если это стихийное бедствие, то, по крайней мере, оно будет захватывающим.
Валентин искоса посмотрел на нее, пока Нелл шла к окну, чтобы взглянуть на пассажиров отъезжающей почтовой кареты. То, как она произнесла «стихийное бедствие», беспокоило его. Она уже сделала несколько решительных шагов во время этого приключения; и что бы маркиз не говорил, если бы Элинор по-настоящему захотела остаться в Лондоне, то он повернул бы карету обратно. Но при этом она и не была беззаботной, наивной молодой мисс, которая без вопросов верит всему, что ей говорят. Ее глаза были открыты; но ее беспокоило то, что она видела. А смотрела она на него.
Служанка вошла в комнату с их чаем, сделала реверанс, поставив поднос на стол, и поспешно вышла. Элинор безмолвно подошла, чтобы наполнить две чашки, добавив одну ложку сахара себе, и две — ему.
— Ты запомнила, — произнес Валентин, указывая на сахар.
Ее мягкие губы изогнулись.
— У меня было что-то вроде безумного увлечения тобой.
Поднявшись, Валентин подошел к ней сзади.
— Только было, а теперь? — нежно спросил он, нагнувшись, чтобы поцеловать ее в затылок.
— Когда мне было пятнадцать, я считала тебя просто неотразимым. — Ее легкий вздох от поцелуя заставил его член снова затвердеть. Иисусе, он просто не может насытиться ею.
— Так вот почему ты всегда давала мне лимонное печенье, на котором было самое большое количество сахарной пудры? — прошептал маркиз, отводя в сторону волосы девушки, собранные в хвост, чтобы его рот мог продолжить путешествие по ее шее до нежного горла. Ее пульс бешено бился под его губами.
— Ты заметил это?
Повернув ее к себе лицом, он поцеловал ее нежно, но основательно. Этого было недостаточно, но у них еще будет время продолжить, после того, как они снова отправятся на север.
— Я очень наблюдательный.
— Я так и поняла. — Элинор обняла его руками за шею, прижимаясь к широкой груди.
— Вот, пожалуйста, милорд, — проговорил хозяин гостиницы, распахивая дверь. — Я взял на себя смелость принести немного свежего, горячего хлеба.
— Да, спасибо, — сказал в ответ Валентин, разрываясь между раздражением и весельем, когда Элинор отпрянула от него и отошла в дальний угол комнаты. Он заказал ветчину, яйца и свежие персики для них и снова отпустил хозяина.
— Ты так и собираешься прятаться там? — спросил он, снова повернувшись лицом к Элинор.
Она скромно уселась рядом с камином.
— Думаю, что да. Знаешь, у меня есть несколько вопросов к тебе перед тем, как я соглашусь стать твоей женой.
— О, неужели? — протянул маркиз, чтобы скрыть внезапный неприятный глухой стук своего бедного сердца, с которым он так дурно обращался. — Я рассчитывал на то, что просто внезапно очарую тебя, обогнав всякую логику и здравый смысл.