Паутина, догадалась она, смахнув ее. Хорошо, если ее творец уже убрался восвояси.
Интересно, какой дорогой Итан приводит своих любовниц в эту комнату? Наверное, заранее договаривается о встрече в саду, а потом ведет их наверх, в уютное, теплое гнездышко.
И внезапно Джейн пришла в голову мысль, от которой ей стало дурно. А что, если он сейчас с женщиной?
Ступеньки закончились узкой лестничной площадкой.
Джейн сделала один осторожный шаг, потом другой и, неловко выставив вперед руки, коснулась чего-то твердого. Дверь.
Из-под нее выбивалась тоненькая полоска света.
Джейн прижалась ухом к тяжелой деревянной панели. Ни одного звука, даже шепота. Интересно, разговаривают ли мужчина и женщина, когда лежат в постели? Или только обнимаются, целуются, ласкают друг друга?
Джейн покраснела, представив это. Ноги сделались ватными, и она поспешно ухватилась рукой за дверной косяк.
Если она опять застанет Итана с женщиной, она со стыда сгорит. Но она уже зашла так далеко, что отступать некуда.
Она пойдет на все ради Марианны, невинной крошки, которой нужна мать, чтобы растила ее, любила, защитила от равнодушного отца, готового спихнуть заботу о ней на нянек.
Она глубоко вдохнула затхлый воздух и, стиснув зубы, тихонько повернула ручку двери.
Глава 16
Осторожно заглянув в щелку, Джейн увидела погруженную в полумрак комнату, выдержанную в зеленых и коричневых тонах. На полукруглой каменной стене висел средневековый гобелен - Джейн была видна только его часть.
Джейн приоткрыла дверь еще на несколько дюймов. Стало видно старое кресло с подушечкой для головы. Рядом - стол, заваленный книгами. На стуле открытый том, сверху - пресс-папье, чтобы книга не закрывалась.
На спинке стула - сюртук Итана. На полу валяются его ботинки. Один у камина, другой у стола. Такое впечатление, словно он сбросил их впопыхах. Джейн прислушалась. Гробовая тишина. Лишь в камине тихонько потрескивают угли.
Сосчитав про себя до трех, она решительно распахнула дверь. Комната, просторная, круглая, была пуста. К облегчению и удивлению Джейн, никакой кровати с шелковым пологом и ворохом подушек она не увидела. Равно как и многочисленных мерцающих свечей, и двух тел, сплетенных в страстном объятии.
На стене - книжные полки. Слева - массивный двухтумбовый стол с многочисленными ящиками. На нем - ворох бумаг, освещенных масляной лампой. У стола, словно дожидаясь возвращения хозяина, боком стоит деревянный стул с темно-зеленым бархатным сиденьем.
И это та самая комната, где Итан предается разврату? Запретная территория, куда не пускают никого? Джейн фыркнула. Обыкновенный кабинет, не более того.
В стене она заметила приоткрытую дверь. Может быть, за ней скрывается комната с широченной мягкой кроватью, жаровней с экзотическими благовониями, служащая местом любовных свиданий, где Итан совершенствуется в искусстве совращения? По телу Джейн пробежала дрожь. С каждым вздохом она, казалось, впитывала в себя запах Итана, человека, окружившего себя загадочной таинственностью.
Пройдя на цыпочках по великолепному восточному ковру, Джейн открыла дверь, и ее охватило разочарование. За дверью оказалась еще одна узкая каменная лестница, освещенная единственной свечой в подсвечнике, прикрепленном к стене; настолько крутая, что конец ее скрывался где-то далеко внизу.
Джейн решила пока не ходить туда, и не оттого, что боялась, а просто ее охватило любопытство, которое она решила удовлетворить. Если Итан не развлекает в этой комнате женщин, то чем же он здесь занимается? И почему никого сюда не пускает? Взгляд Джейн скользнул по столу, заваленному бумагами. Что это за бумаги? Деловая переписка? Счета? Уведомления о карточных долгах?
Может, просмотреть? Да, но это личные бумаги, не имеющие отношения ни к ней, ни к той цели, которая привела ее сюда. И все-таки хотя бы мельком взглянуть на них не помешает. Ведь ей хочется узнать об Итане как можно больше, чтобы лучше его понимать.
И Джейн направилась к столу из красного дерева с многочисленными ящиками, битком набитыми всевозможными документами. На полу вокруг маленькой корзинки для мусора валялись смятые бумаги. Другие лежали в беспорядке на столе рядом с гусиными перьями и чернильницей с открытой крышкой. Внезапно внимание Джейн приковал необычный предмет. Поверх бумаг лежали очки в золотой оправе.
Джейн осторожно взяла их в руку, поднесла к глазам и взглянула сквозь стекла на бумаги. Буквы расплылись у нее перед глазами.
Так, значит, Итан носит очки?
Это настолько поразило Джейн, что она громко рассмеялась и, быстро прикрыв ладонью рот, с опаской оглянулась на дверь спальни. Засмеялась она не потому, что стала хуже думать об Итане, узнав о том, что он плохо видит, просто образ Итана-очкарика нисколько не вязался с образом Итана бесшабашного повесы.
Положив очки на место, Джейн стала внимательно рассматривать разбросанные по столу бумаги. Это были не счета и не записки от кредиторов с требованиями вернуть долги, поскольку все они оказались исписаны почерком Итана.
Джейн показалось, что почерк его стал гораздо хуже. Писал он небрежно, ставя многочисленные чернильные кляксы и зачеркивая слова. Кое-где на листе виднелись дырки, как будто Итан спешил записать какую-то мысль и кончик пера рвал бумагу. Многие слова было трудно разобрать. Написанное больше походило на перечень, чем на письмо, поскольку состояло из коротких строк. Выбрав из кучи бумаг первый попавшийся листок, Джейн взглянула на него и замерла, прочитав имя. "Марианна".
Опустившись на стул, Джейн поднесла листок поближе к лампе и пробежала глазами написанные неразборчивым почерком строчки.
Она спит, окутанная лунным светом,
Маленький ангел, одна из тех,
Кто был рожден в грехе, но у кого такое чистое сердце
И кому суждено будет испытать лишь боль и страдания.
В этом мире, где царствует власть,
Она остается окруженная незапятнанной красотой...
Не веря своим глазам, Джейн прочитала еще несколько строф с кое-где вычеркнутыми словами, написанными небрежными каракулями, пока не дошла до конца текста. Итак, это стихотворение. Стихотворение, написанное... Итаном?!
Но это невозможно!
Потрясенная, она продолжала читать слова, пронизанные нежными, глубокими и искренними чувствами. Боже правый!
Если их и в самом деле написал Итан - а наверняка это сделал он, - то он должен по-настоящему любить Марианну.
Это открытие пронзило Джейн, как удар кинжала. Ей хотелось одновременно и смеяться, и плакать.
И как только Итану удалось подобрать такие точные слова, разбередившие ей душу? Если он сумел написать стихотворение, вызвавшее слезы у нее на глазах, значит, у него настоящий талант.
Так вот, оказывается, какой у него главный "порок"...
Окинув лихорадочным взглядом стол, Джейн принялась поспешно рыться в ворохе бумаг и обнаружила еще стихи на разной стадии завершения, сонеты и оды, небрежно засунутые в ящики для бумаг. Ни одно из творений не было переписано начисто. Создавалось впечатление, что Итан, выплеснув мысли на бумагу, больше не хотел к ним возвращаться.
Итан - поэт...
Это открытие поразило Джейн. Она всегда считала Итана умным, всесторонне образованным человеком, однако весьма легкомысленным, предпочитающим пороки добродетелям и не применяющим на практике полученных знаний.
Внезапно Джейн вспомнила, что частенько видела на его среднем пальце чернильное пятно. Так вот оно откуда... Долгими часами просиживал он в этой комнате, сочиняя стихи. И в тот раз, когда она ворвалась к Итану в спальню, собираясь поговорить с ним о матери Марианны, она заметила листок бумаги с короткими строчками, написанными его почерком, но приняла его за список предполагаемых матерей Марианны.
Она ошиблась. Это было одно из его стихотворений. Однако рассмотреть его она не успела. Итан выхватил листок у нее из рук.
Трясущимися руками Джейн перебирала бумаги, читала отдельные строчки, выбирая наиболее удачные. Итан великолепно владел лирическим слогом. И это человек, открыто заявлявший, что презирает стихоплетство, считает его занятием, недостойным мужчины. Человек, который не далее как сегодня вечером во время чтения стихов перешептывался и хихикал с Пышногрудой Вдовушкой, лишний раз подтверждая своим недостойным поведением репутацию отъявленного распутника, каковым его все считали.