— Спите, — сказал он. Женщина закалывала волосы шпильками. Улыбнулась. — Спите, — повторил Виктор. Он смотрел в окно. Там, за окном, ночь тянулась как туннель, изредка мимо проносились огни. На пустых перронах мелькала рука железнодорожника, заканчивающаяся огоньком; видно было, как она поднимается и опускается.
Газовая лампа в купе померкла. Был день. По стеклам стекали струи дождя. Поезд раскачивался и гудел. Возле туалета стояли два оборванца, отхлебывая из бутылки. Виктор встал с ними рядом.
— Хорошо идет на холоде?
— Э-э, да мы воду пьем.
— Родниковую, — сказал второй. Обтер рукавом горлышко и протянул бутылку Виктору. Виктор глотнул разок и вернул бутылку. Поблагодарил. Но те никак не отозвались.
Вернувшись в купе, Виктор увидел, что его соседка спит. Осторожно сел около нее. Женщина сидела выпрямившись и прислонив голову к стенке. Слегка раздвинутые губы шевелились. Из закрытых глаз текли слезы. Виктора это обеспокоило, но он ничего не сказал. Мелькнула глупая мысль, что нужно погладить ее по голове.
— Простите, я вас разбудил.
— Я не спала.
— Вы плохо себя чувствуете?
— О чем вы?
— Мне показалось, вы плакали.
— Не показалось.
— Я могу вам чем-то помочь, выручить?
— Нет. Чем тут поможешь.
Поезд замедлял ход. Хлопали двери. В коридоре выкрикнули название станции. Поезд остановился. Когда Виктор вышел на вокзале в С., уже наступили ранние осенние сумерки.
Фонарей на улицах было мало. Возле домов пустые осенние палисадники, в них деревья. Каштаны. Ограды с калитками. Дальше какие-то деревянные заборы. За ними — небольшие каменные дома. И снова заборы и ограждения. Сетчатые, каменные, обычный штакетник. Кое-где ограды лежат на земле, поваленные тяжелыми машинами. На тротуарах и на мостовой кучи листьев и бумаг. Консервные банки. Старые афиши и объявления.
Виктор стороной обходил дома, где за занавесками маячили тени их обитателей: ему казалось, что эти люди, тихие и недвижные, попались в сети, в ловушки. Он миновал ресторан. Перед застекленной дверью стояли двое мужчин, один, воздев руку к небу, обращался к другому, который уставился в землю:
— Говорю тебе, там что-то есть, понятно?
— Почему бы и нет?
— Там она. Высшая сила.
— Гм.
— Если бы там ничего не было, жизнь была бы совсем хреновая.
Поддерживая друг друга, они подняли лица вверх. Улочка была тупиковая, и Виктор повернул назад.
— Мне нужно верить в высшую силу!
— Ясное дело.
— Там что-то есть, уж ты поверь.
Виктор снова прошел мимо этих двоих и оказался около знакомого столба, на котором болтались клочья объявлений.
За изгородями, за домами в темноте дышал кто-то огромный. Виктор увидел впереди женщину. Нагнал ее.
— Простите, как пройти к морю?..
Она обернулась к нему и вдруг фыркнула:
— Гляньте-ка, проходимец, море ему понадобилось… не знает он где что.
Виктор остановился, хотел что-то ответить, но так и остался стоять с опущенными руками и разинутым ртом, а женщина тем временем уходила по улице. Вопрос действительно был дурацкий, но он и вправду не знал, как пройти к морю.
Ему встретились трое пацанов, сидевших на выгоревшем гробу немецкого бронетранспортера. Один из них, лет восьми, дымил сигаретой, двое помладше, видно, ждали, когда им тоже дадут курнуть. «Спрошу у детей, — подумал Виктор, — дети не станут смеяться. Дети все принимают всерьез и отвечают по существу».
— Послушайте, ребята, где тут море? Как пройти к морю?
— Да вы пришли! Море за теми деревьями!
— Идите вдоль забора!
— Да. Спасибо вам.
— Но там теперь уже пусто. На пляже никого нет!
Старший вынул изо рта погасшую сигарету и спрятал в карман.
— Хотите, мы вас проводим.
— Идите прямо вдоль забора, и сразу будет море!
— Спасибо.
Мальчишки принялись бегать вокруг бронемашины. Гонялись друг за другом с дикими криками.
Виктор двинулся вдоль забора, потом по аллейке, обсаженной кустами. Тут уже было вроде как открытое поле. Он шел по песку. Песок чувствовался под ногами. Миновал три-четыре пустых плетеных кресла-кабинки. Остановился. Перед ним лежали будто две темноты. Одна — слепая, неподвижная — вверху, а под ней — сверкающая и живая. Виктор стоял, а навстречу ему из темноты бежала волна. Его слабое человеческое дыхание смешивалось с огромным дыханием моря. Он сделал шаг вперед и, когда волна снова подкатила к его ногам, опустил руку в воду. На мгновение задержал в горсти влагу, утекавшую сквозь пальцы. Коснулся губами мокрой и соленой ладони. В темноте по небу и по воде скользила капелька света.