Поезд, наш скорый поезд, мчался через «Срединное царство». На рассвете мы подъезжали к Пекину. Над плоским полем еще стелился туман. Ландшафт китайской равнины, тонкие контуры стоящих как бы обособленно деревьев. Поля — и уже пригороды Пекина. Какой-то сад или парк, единственная в своем роде прозрачность пейзажа, где все вычерчено очень точно, четко, несмотря на бледно-голубую дымку, холодную, поднимающуюся от земли. И там, среди этих немногочисленных деревьев, темный силуэт человека. Поезд снизил скорость, и эта картина какое-то время оставалась у нас перед глазами. Мне удалось разглядеть человека в синем парусиновом костюме. Он стоял между двумя деревцами. Вокруг, кроме него, не было живой души. Китаец делал гимнастические упражнения. В строгом порядке выполнял положенные движения. Я успел увидеть, как он приседает, встает, поднимается на цыпочки, выбрасывает вперед руки, исчезает в тумане.
ОТКРЫЛ АМЕРИКУ…
(перевод И. Подчищаевой)
Иногда меня спрашивают: ты в Америке был? А действительно, был ли я в Америке? Сперва я оказался в самолете «Сенкевич» Польских авиалиний, помню портрет писателя и вокруг надписи: «В пустыне и в дебрях», «Крестоносцы», «Трилогия», «Quo vadis». Разумеется, в голове тут же мелькнуло: а где «Без догмата»?.. И почему отсутствует «Семья Поланецких»? Неужто два этих названия не достойны венчать в самолете изображение писателя? Я сидел рядом с молоденькой особой. По ее словам, со «средним образованием», родом из Жешува. Через проход от нас о чем-то оживленно тараторила деревенского вида тетка. В кресле передо мной возвышался крупный молодой человек с импозантными баками в клетчатом пиджаке… с ним мы разглядывали проплывающие внизу облака, какие-то леса, озера… парень был слесарем, в Америку его пригласил двоюродный брат, но билет он купил за свои деньги… была еще пожилая дама в нелепой шляпке, в третий раз летевшая в Штаты… она то и дело смеялась и ела с завидным аппетитом. А кстати, чем нас кормили? Кажется, дали курицу. А может, кусок вареного мяса то ли с рожками, то ли с рисом? Еще ветчину, кексик, и яблоко, и шоколадку. Деревенская тетка рассказывала, что ее все отговаривали от поездки, но сестре, пригласившей ее погостить, недавно стукнуло восемьдесят, и вдруг они свидятся в последний раз… ей самой уже семьдесят шесть лет… старика своего оставила дома — за коровой ходить… может, лучше было ее продать? А как вы одна-то в Америке, справитесь? Вас кто-нибудь встретит? Да вроде должны… Агент будет ждать в аэропорту, из Нью-Йорка я лечу в Буффало, он меня посадит куда надо… Другие пассажиры? Не помню… во всяком случае, компания подобралась разношерстная, какую можно увидеть в рейсовом автобусе, едущем из Жешува в Краков, из Скерневице в Радом… Самолет летел. Бабка жаловалась на свои болячки. Девушка вначале помалкивала, но потом сообщила, что дома у нее остался жених и теперь она боится, что пока будет в отъезде, тот найдет себе другую… Я принялся просматривать наши газеты… Самолет совершил промежуточную посадку в Ирландии. Стоянка сорок минут. Ирландия зеленая и мокрая. В аэропорту полно киосков с разнообразным товаром: какие-то свитера, шарфы, шапки, кепки, куртки, трубки и т. п. Я примерил четыре клетчатых кепи, несколько бейсболок с длинными козырьками и лыжную шапочку. Купил одну открытку с осликами и одну с каким-то старинным замком. Послал в Варшаву и домой. Потом полетели дальше. Переставляли стрелки часов. Заполняли декларации для паспортного контроля в Америке. Еще что-то ели. Наконец около трех часов пополудни по американскому времени приземлились. Стоим в ожидании багажа. Таможенник спрашивает меня о чем-то. Я что-то отвечаю. Выхожу. Сразу за таможенной стойкой вижу встречающих — два знакомых лица и одно незнакомое. Незнакомая женщина приземистая, смуглая, довольно полная, средних лет. Это у нее мне предстоит прожить две недели. Я думал, американки все светловолосые, высокие, длинноногие, красивые, стройные и молодые. Не знаю, почему мне казалось, что все они как на подбор. Видно, виной тому глянцевые журналы и американские кинофильмы. Я аж мысленно крякнул с досады… почему-то именно мне должна была попасться маленькая, черненькая и не первой молодости… мы поздоровались… она говорила по-немецки, по-сербски и немного по-польски. Садимся в машину. В марках автомобилей я не разбираюсь, мне все равно, на чем ехать, лишь бы ехать. Почему-то я сильно расстроился — низенькая и черненькая… оказалось, у нее восемнадцатилетний сын. Она была вежлива, предупредительна, в общем, гостеприимная хозяйка… Даже лучше, что не «с обложки», а просто «из жизни»… но ведь мужчины любят помечтать. Едем из аэропорта. Мне заботливо напоминают, чтобы не прозевал Нью-Йорка — небоскребы на Манхаттене, — я не прозевал. Темные и светлые силуэты в дымке. Мы пробирались кружным путем, не через центр… в это время там сплошные пробки. Проехали мимо какого-то кладбища на склоне… там скребут небо, а здесь грызут землю. Разговорились о постановке «Непорочного марьяжа». Ну и как, хорошо получилось? В здешних условиях? А что слышно во Вроцлаве? Проехали километров пятнадцать… вроде бы Нью-Йорк кончился… хотя я не уверен. Что удалось увидеть по дороге? Нас обгоняли автомобили. Огромные. В каждом сидело по одному человеку… ну да, да, были и такие, где по нескольку человек, но в основном один только водитель. Огромные лимузины, которые жрут уйму бензина и развивают бешеную скорость… словом, малоэкономичные… да еще в разгар топливного кризиса. У этих машин мощные моторы, куча лошадиных сил, которые не используются… ну не знаю… по-видимому, это вопрос скорее психологический, вопрос престижа. На американских автострадах не чувствуется смрада выхлопных газов, какой смогом висит над Европой… Проехали еще пару десятков миль. Спустя два часа пересекаем Порт Джефферсон, где находится «Slavic. Cuit. Center» (и здание, в котором играют мою пьесу). Двухэтажные и одноэтажные домики, много белого — как в Теплице.