Я была уверена, что у Чарльза есть ее адрес, но я сочла невозможным спросить его об этом. Хитростью и различными уловками мне удалось добыть его в галерее, где ее произведения имели большой успех. О ней как о художнице говорили уже всерьез. Свой известностью отчасти она была обязана произошедшей трагедии. И тем, что она жила в полном одиночестве в Шотландии. Кроме того, она отказывалась давать интервью. Ведь недостаточно просто работать. Нужно еще жить так, как полагается художнику. Уединение. Страдание. И бедность. В этом последнем пункте Элизабет не соответствовала ожиданиям.
Я рисковала. Ее гнев. И гнев Чарльза. Расскажет ли она ему о моем визите? Я надеялась, что та прежняя Элизабет не допустит этого. Я должна была поехать к ней. Возможно, я ограничусь тем, что взгляну на ее дом. Мне необходимо увидеть места, где она живет теперь, воочию. Чтобы знать, куда поместить ее образ. Я думала о ней ежедневно. Даже ежечасно. Наваждение, ставшее привычкой.
Я добралась до места, когда уже смеркалось. Ее дом находился в трех милях от маленькой деревушки, расположенной у подножия горы. Сквозь облака пробивались лучи света. Словно им хотелось посмотреть, кто победит. Пейзаж, специально созданный для Элизабет. Четкие и прекрасные очертания.
Я положилась на внезапность своего появление. Я подъехала к дому. В деревянных дверях были проделаны низенькие окошки. Я постучала. Прошло несколько минут. Тишина. Я решилась заглянуть в окошко.
— Да?
Я обернулась. В замешательстве. Меня застали, когда я… подглядывала? Какое отвратительное слово. Высокий юноша лет двадцати стоял у входа.
— Элизабет дома?
— Кто вы?
— Ее… сестра.
Хорошо сказано, Рут.
— У нее нет сестры.
— Правда? А кто вы?
— Я не обязан отвечать вам.
— Очень мило с вашей стороны. А где Элизабет?
— Ее здесь нет.
— Она вернется сюда?
Наверное, в подобных расспросах состоит работа детектива. Я была бы неплохим детективом.
— Не знаю.
— Послушайте. По-моему, вы видите во мне страшную угрозу. Незнакомка, в которой пять с лишним футов, против ваших шести. Возможно, я собираюсь совершить ограбление. Или изнасилование. Мне даже приятно, что вас так напугал мой приезд. Но я сестра Элизабет Эшбридж. Меня зовут Рут Гартон. Мне хотелось бы подождать Элизабет. Я не надеюсь, что вы предложите мне чаю или вина. Я не ожидаю даже приглашения с вашей стороны. Можно мне войти?
Я направилась к дверям.
— Нет. Нельзя.
— Ну что ж, начнем сначала. Здравствуйте.
— Здравствуйте? — с недоумением повторил он.
— Ведь вы не англичанин?
— Конечно, нет.
— У вас хорошее произношение.
— Спасибо.
— Где вы так отшлифовали его?
— В Лондоне.
— А что вы там делали?
— Учился.
— Чему?
— Искусству.
— Ага. А где?
— В школе Св. Мартина.
— Правда? Это впечатляет. Значит, вам нравятся работы Элизабет. Решили приехать поклоняться ей?
— И да и нет.
— Нет? Что ж, обойдемся без кумиров.
— Вы всегда так делаете? Обходитесь без кумиров?
— Да. Я дорожу временем.
— Я никогда не слышал об Элизабет. Я приехал сюда отдохнуть, спустился в долину и увидел ее. Она стояла в воде в высоких болотных сапогах…
Он замолчал.
— Мне нравятся ее работы. Но не больше.
Это уже что-то.
— И?
— Я поклоняюсь Элизабет.
Он выпалил это так, словно его чувства, прорвавшиеся в остроумном ответе, были ранены.
— Поклоняетесь ей?
— Да.
Он улыбнулся.
— Как, вы сказали, ваше имя?
— Рут.
— Что ж, Рут. По-моему, вам самое время уехать.
— Почему?
— Потому что я чувствую вокруг вас ауру.
— Какую ауру?
— Не знаю. В вас есть что-то разрушительное. Что-то безрадостное. Вы мне не нравитесь. Ваш стиль. Манера говорить.
— Должно быть, Элизабет говорила вам обо мне. О моем стиле.
— Элизабет никогда не упоминала вашего имени. Я просто почувствовал это.
— Каким образом?
— Что?
— Каким образом? Увидели? Или по запаху? Или мою ауру можно пощупать?
— Ничто не в состоянии изменить тебя, не правда ли, Рут?
Ее голос проник в меня. Я повернулась и посмотрела на нее. Мое лицо окаменело. Я перестала владеть им.
О, я изменилась, Элизабет. Я все время меняюсь. Иногда, Элизабет, я становлюсь тобой. Но я утратила твой образ. Мне нужно снова присмотреться к тебе.
И я присматривалась. Она была прежней. Высокая, стройная. Кремовый свитер поверх белой блузки. Джинсы. Тяжелые резиновые сапоги вместо кожаных ботинок. Пережившая крушение, но все-таки прежняя, не утратившая себя.