– Стив. Твои вещи собрать отдельно?
Стивен обернулся и на секунду задумался.
– Я не думаю, что это имеет какое-либо значение. Я всё равно собираюсь перевезти оставшееся в маленький домик, где, надеюсь, мы будем счастливы.
Ради меня Стив был готов оставить шикарную квартиру в Санта-Круз и жить в самом ужасном квартале. В том самом, где я выросла. Закончив собираться, я села на кровать. Погладила аккуратно застеленное покрывало, прощаясь с этим номером навсегда. Было немного грустно, но впереди нас ждала совместная жизнь. Наше будущее.
Туманное странное будущее.
Купив подарки для Рауля, Паолы и сестры, мы погрузили их в багажник маленькой, но очень вместительной Kia и отправились домой. Стива ждала работа меня, новая жизнь. Без пьяных криков родителей, голода и каких-либо запретов. Единственное, чего я боялась, было возвращение в родительский дом. Там остались наши с Мари вещи. Я понимала, что Стив может купить новое. Но платье Луизы, моей покойной бабушки, я оставить не могла.
Это было ярко красное традиционное платье для танцев. Такого я не найду больше. Именно на него смотрят мужчины. Так же, как в Испанской Корриде быки смотрят на красную тряпку тореадора. Эта традиция вызывала отвращение. В итоге животное погибало, а матадоры получали минутную славу и денежные вознаграждения.
Дорога предстояла долгая. Я села на пассажирское сидение, расслабилась, сняла босоножки и поджала под себя ноги. Стив нежно погладил мою левую щёку, на которой всё еще красовались два огромных синяка. Взяв его за руку, я осторожно поцеловала каждый палец и, развернувшись к нему лицом, наблюдала, как он сосредоточенно смотрит на дорогу. Почему мне всегда так неловко рядом с ним? Стив заметил в моём взгляде перемену и остановил Kia на обочине, включив аварийные огни.
Отстегнув ремень безопасности на моей талии, он мягким и в то же время властным голосом сказал:
– Выходи!
Я испуганно вздрогнула, но покорно вышла. Ожидая того, что Стив бросит меня прямо на трассе по неизвестной мне причине. За три дня его настроение менялось настолько часто, что мысль о том, что я останусь прямо на дороге, не казалась мне безумной.
Стив уже ждал меня, облокотившись локтями о капот, и улыбался. Увидев его счастливое лицо, я расслабилась и подошла к нему ближе. Развернув меня спиной, он положил подбородок на моё плечо и указал в сторону красивого заката.
– Смотри. Такой закат никогда не увидишь в Лос-Анджелесе. Но в твоем квартале я видел подобный. Там, на пирсе, где ты наблюдала за мной.
Вдыхая свежий воздух, я любовалась действительно красивым видом. Напряжение последних дней тихонько отступало. Стив массировал мои плечи, и я расслаблялась. Наверное, именно такие моменты называют счастьем. Мне предстояло узнать много нового. Научиться быть взрослой. Ведь теперь я женщина пастора. И эта мысль меня очень пугала. Ведь однажды мне придётся встретиться лицом к лицу с Джен. И кто знает, чем закончится эта встреча.
Я знала, что Стивен не позволит ей навредить мне. Но он не может быть рядом со мной 24 часа в сутки. Уже завтра он официально приступит к обязанностям священнослужителя в нашей церквушке. Но примет ли его народ, когда узнает, что он разводится с женой ради меня?
– Беспокоишься о том, что скажут люди? Позволь мне самому решать такие вопросы. Не им меня судить, – словно прочёл мои мысли мой мужчина.
– Ты прав. Никто не без греха. Но наши пьяницы не привыкли к прогрессу. Они не готовы к нему. Понимаешь? Возможно, это главная причина нищеты и беззакония, что творится в Полигоно-Сур. Не один год и даже не десять. Так было всегда, сколько себя помню.
Стив погладил мои плечи, подвёл к открытой двери и, усадив на сидение, поцеловал.
– Доверие! Вот самая главная составляющая любых отношений. Будь то дружба или брак. Или…
– Такая же порочная связь, как наша, – закончила я фразу, которую не мог сказать мой мужчина.
Он вздохнул, сел за руль и, отъезжая от обочины, тихо заговорил:
– Лайла, прекращай думать о себе, как о чём-то грязном и порочном. Грех жить без любви. Грех бить дочь. Любовь – это не грех. Людям придётся принять тот факт, что ты моя. Я не исключаю того, что начнутся осуждающие разговоры за моей спиной. Но главное то, что как только я повернусь лицом, все будут молчать. Люди любят драму. Любят преувеличивать масштаб происходящего. Так было всегда. Поболтают и забудут.