И мы поехали…
Дорога тянулась через открытое солнечное пространство, утопающее в зелени. Там стояла полуразрушенная деревянная церквушка, и солнце нежно укутывало её.
— Этой старой церкви больше ста лет — пояснил мне дядя, который сидел рядом. А двое крупных охранников или телохранителей сидели спереди и один из них вел машину…
— Ого… — только и промолвила я, когда мы наконец-то подъехали к огромному монастырю, по-моему, трехэтажному с пристройками, сараем и…конюшней…
— Это один из старейших храмов, печальный памятник минувших дней — церковь Покрова Пресвятой Богородицы. — ПРОРЕКЛАМИРОВАЛ ДЯДЯ — Я люблю это место — место моего детства. Меня тянуло всегда сюда сердцем: оно напоминает мне о добрых днях, о любимом деде, который часто гулял со мной здесь, но которого, к сожалению, нет теперь рядом. Помню: я и дедушка, и твой отец… Тишина и благодать вокруг. И воздух. Бог ты мой, какой воздух тогда был! — он улыбнулся своим же собственным воспоминаниям.
Рассматривая бревенчатые стены, покрытые налётом исторической пыли, я удивлялась их ветхости
— Этому сооружению, девочка моя, уже более двухсот лет.
— Ого! Сколько времени…, - восторженно прошептала я
— Сколько судеб, сколько слёз и радости повидала она, — добавил, улыбаясь, дядюшка. — Сколько веков она была для всех образцом нравственности и благочестия. Ну. Красавица моя пойдем, вот мы и дома!
Какое-то благое чувство рождалось внутри меня: хотелось сразу быть чистой и доброй, хотелось приносить в мир радость. Я смотрела на храм и на людей, которые выбежали все из всех строений и подбежали к нам.
— Хозя…Батюшка…Меркурий… — один из молодых послушников слегка поклонился моему дяде — А у нас и обед скоро готов будет. Скоро трапезничать будем!
Вопреки всем моим верованиям в церковные дела я не нашла у своего дяди никакой растительности на лице, вот абсолютно никакой бороды не было как обычно у всех других батюшек.
— Спасибо, Дмитрий. Вот познакомьтесь моя родная кровь — моя племянница — Катарина.
— Просто Рина — вставила я
— Ах да…Рина, конечно, твоя мама говорила мне что не любишь своего полного имени. Хорошо Рина, так Рина.
— Мама? — удивилась я — Так вы с ней вроде как не обща…
— Милая твоя мама общалась со мной, тайно естественно. Ну…а теперь идем девочка, примешь душ, а мы пока найдем тебе одежду. Дмитрий найдешь?
— С удовольствием, Владыка! — он снова поклонился и поспешил убежать…все остальные подходили к моему дядюшке целовали его руку прикладывались к ней лбом и кланяясь расходились видимо каждый по своим делам или обязанностям.
Мда…как-то странно тут все не так я просто представляла себя жизнь в храме. Больше свободы, наверное, думалось мне, а тут как-то слишком ненавязчиво, но…все же жесткий контроль каждому шагу.
Над крепкими стенами, как над скалою, были надставлены квадратные зубцы, чрезвычайно крепкие и могучие, и ими над нижней частью постройки удерживалась верхняя — не башня, а как бы новая большая вторая церковь, венчаемая островерхой крышей и опоясанная рядами строгих окошек. Надежная монастырская церковь.
Внутри собора находятся несколько алтарей. В каждом уголке стоят иконы, и рядом с каждой иконкой стоят свечи. Окна в виде икон состоят из мозаики. Прекрасный вид создают яркие витражи с изображением ликов святых. Я прошла следом за дядей в храм, прошла мимо икон и мы прошли в широкий коридор пол которого был устлан красными коврами, из этого коридора вели еще два коридора, хорошо освещенных солнечным светом, на стенах в подсвечниках висело очень много свечей я так поняла что зажигают их лишь с приходом темноты. Вверх велась широкая просто огромная лестница.
— Тут у нас кухня справа и столовая дальше по коридору… — объяснил мне дядя — А наверху. Идем покажу все…
Мы поднялись на второй этаж с многочисленными коридорами.
— Здесь у нас дальше в конце коридора — душевая, туалеты, все северное крыло, а правое кельи наших служителей и послушников. Это монастырь впервые объединил в себе женское и мужское служение. Но мы строго следим за тем, чтобы границы приличной гармонии были сохранены.