Аппаратурой они занимались часа два или три, все починили и настроили как-то на удивление легко, с улыбками, шутками, прибаутками. Она не могла налюбоваться Сашей, от которого шло удивительное тепло и легкость, и ребятами из ее коллектива, которые тут же подхватили его открытую манеру общения. Она заставила себя не лезть на сцену, к нему под руку, а спокойно сидеть в зале, на зрительском месте. Сидела в пятом ряду, не спуская глаз и переживая за него сильнее, чем он мог бы переживать сам за себя. Боялась, что он может оказаться не таким всемогущим, как она надеялась, и подвести ее в глазах остальных ребят. Но он не подвел. Это очень обрадовало ее где-то внутри, хотя она никому и не могла показать своих чувств…
Прелюдия
Он подошел к ней сам где-то на тридцатой минуте концерта. Она стояла за правой кулисой и смотрела на сцену. Он подошел сзади, со спины. Взял вдруг за локти сразу двумя руками и сказал очень близко на ушко, чтобы было слышно за грохотом музыки:
– Добрый вечер. Все нормально? Аппаратура работает?
– Во как работает! – Она подняла большой палец, не поворачиваясь, прямо над своей головой, повыше и показала ему. – Отлично работает! – а сама вся зашлась телом от его прикосновения и даже сжалась от приятного ощущения внутри себя.
– Отлично! – опять сказал он на ухо, но не ушел и все так же держал ее под локти, чуть прижимаясь сзади всем телом.
А может быть, ей показалось, что «чуть прижимаясь», но как же это было приятно! Она стояла, почти не дыша, и ощущала его всего. Она боялась шевельнуться, потому что тогда он мог бы уйти. Ей казалось, что он тоже не дышит. Так они простояли молча почти до самого конца концерта. Отвлек их рабочий сцены. Он что-то прокричал Саше на ухо, и они оба ушли за задник. Она осталась стоять одна, медленно приходя в себя от его прикосновений и пытаясь собрать воедино свои разбежавшиеся по закоулкам извилин мысли. Мысли были ошеломительно радостные, одуряющие и зовущие… Она их очень испугалась, потому что они казались нереальными…
«Так! Быстренько успокоилась! Это все тебя не касается! Этот овощ не с нашего огорода. Не про нашу честь. Он вон какой молодой, а ты старая калоша, поэтому утихомирь свой дурацкий организм и закуси губу. Раскатала! Смотри, чтобы об нее никто ноги не вытер!» – четко и с расстановкой сказала она себе, чтобы отрезвиться от сумасшедшего ощущения.
Но отрезвиться не пришлось, потому что из-за задника показался улыбающийся Саша. Со знанием дела, целенаправленно, он подошел к ней и… вернулся ровно в ту же позу, от которой его оторвали, как будто это было его законное место. Взял ее сзади под локти двумя руками.
«Что само ушло, само может и вернуться. Китайская пословица», – ни к селу ни к городу подумала она и тоже осталась стоять в той же позе, как будто он не уходил только что, а теперь не вернулся. Как будто он стоял вот так всегда и это действительно его законное место.
– Через сколько концерт закончится? – опять прямо в ухо спросил Саша.
– Минут так через десять, а что? – повернула она голову к нему, от чего пришлось поднять ее кверху и запрокинуть.
– Да нет, ничего. Я так, – прокричал он ей в ухо.
– А я думала, вы спрашиваете для того, чтобы меня на ужин пригласить? – сказала-спросила она очень игриво, сделав бровями горку, а ресницами застенчивость, и удивилась. Она не ожидала от себя такой прыти в первый же день знакомства. Нет. Она не была пуританкой и очень хорошо реагировала на предложения мужчин встретиться «для поправки здоровья ночью», не заглядывая в дальний угол. Но всегда это было просто, наверное, потому, что не цепляло так сильно, как в этот раз. А в этот раз возможное рисовалось неожиданным, обжигающим нервы, мистическим и нереальным! Если оно могло случиться, то должно было быть красивым, если, конечно, вообще могло случиться?… Оно должно было быть украшено цветами, музыкой, свечами… то есть всеми букетно-конфетными атрибутами. Так ей мечталось… а сама – пожалуйста, сразу и на ужин взялась набиваться…
«Ну, я даю! Ай да Пушкин!» – мелькнуло в голове гордостью похвалы самой себе.
– А вы не против? – отвлек он ее от самокритики и самокопания…
– А почему я должна быть против? – тут же откликнулась она и опять удивилась на свой рот, который выговаривал слова, не дожидаясь решения и приказов из мозгового центра. – Ужинать все равно надо. Можно в местный кабак пойти, а можно и в номере. Мы к походной жизни привыкшие, нас гостиницей не испугаешь! – выдала она ему как можно громче и все еще удивляясь сама себе.