— Нет! Стой там! Не смей подходить!
— Гирт, это я, Кэлар…
— Кэлар? Ах, это ты… — сжавшийся комок, узнав знакомый голос, слегка расслабился и даже, если Кэлару не показалось, слегка улыбнулся. — Как же давно мы с тобой виделись, не правда ли?
— Да. Очень давно. Целых семьдесят три года. Как пожимаешь, дружище? Как-то паршиво выглядишь…
— Семьдесят три… — Гирт потупился, но спустя секунду вновь подал признаки жизни. — Жизнь… Я… Всё плохо, Кэлар! Всё очень плохо! — Истерика подступила к его горлу, но поток столь силён, что ничто не сдержит его.
— Тише, тише. Расскажи мне всё. От начала и до конца.
— Я… Я… Я не знаю, что сказать тебе… Всё это слишком сложно, чтобы объяснить. Каким же человечество было счастливым. Их жизнь так проста и коротка. Они совсем ничего не успевают понять, а я живу уже… — задумавшись, он начал тихо считать. — Появился ты… потом мы… и сегодня… Да, точно! Триста тридцать семь лет! Я живу уже триста тридцать семь лет, и… это ад! Это сущий ад! Уже к ста двадцати я увидел всё, что только можно было, а затем пошли они… Дни, полные пустоты, дни, неотличимые друг от друга. Одно и то же! Понимаешь?!
— Понимаю. Я тебя прекрасно понимаю, дружище.
— Они говорили, что мы лучше людей! Они считали, что мы будем лучше, чем они, когда создавали нас… Это… Это всё бред! Понимаешь?! Они ужасны, и мы! Эгоисты и монстры… — Гирт схватился за свою голову и стал интенсивнее качаться. — Я думал, что пойму, что найду ответ, но я его так и не нашёл. Зачем всё это? Для чего мы существуем и живёт столь долго? Почему они решили, что это лучше, чем время их жизни? Я не понимаю…
— Гирт, успокойся, — Кэлар попытался подойти ближе, но Гирт начал паниковать и брыкаться, из-за чего пришлось остаться на месте. — Давай мы с тобой выйдет из комнаты и пройдёмся немного, а?
— Нет! Ни за что! Она меня поглотит! Съест и будет переваривать в себе!
Кэлар понял, о чём он говорит. Всё было не так, как должно быть. Гирт ощущал то, что начинают ощущать лишь после шестисот лет. Как бы странно то ни звучало для «Ново», но Гирт болен. И ведь забавно получается. Кэлар первый, кого лишили свободы, а Гирт первый, кто заболел. Всё же что-то их свело вместе. Быть может, случай, быть может, чья-то невидимая рука. Нужно спасать беднягу, но Кэлар не знал как.
— Хорошо, хорошо, мы останемся здесь. А эта… тьма, ты её давно ощущаешь?
— Где-то со ста двух лет. Сначала она была слегка покалывающей, но потом стала усиливаться… Думал, что найду способ её приглушить или убрать, но она лишь становилась сильнее. Кэлар… это невыносимо… — Гирт чуть ли не проскулил эти три слова.
Ком подступил к горлу Кэлара, столь большой, что дышать стало труднее. Он понимал всю боль друга и знал, что выход лишь один.
— Гирт, я могу сказать, как избавиться от тьмы.
— Как?..
— Просто уйди.
— Нет! Не хочу! — Вдруг закричал он, вцепившись в остатки волос.
— Почему? Это избавит тебя от этой боли.
— Я… я боюсь…
Эти слова сильно удивили Кэлара, что он даже потерял равновесие и чуть не свалился на пол. Боится? Это звучит слишком странно как минимум. Как можно бояться ухода?
— Чего ты боишься?
— Я не знаю, что меня там ждёт. Я не знаю, что будет после того, как уйду, и это пугает меня.
— Там ничего нет. Ты знаешь это, ведь ты знаешь, кто я есть. Не важно, что она говорила! Может, она врала!
— Гирт, поверь мне, там ничего не будет. Ни дней, бесконечно одинаковых и тянущихся, как вечность, ни боли, терзающей и мучающей тебя. Ты наконец-то сможешь отдохнуть.
— Да?..
Гирт наконец-то сел спокойно, опустив руки, он посмотрел в глаза своего старого друга. Он поверил.
— Хорошо. Перед тем, как я уйду, я хочу сказать тебе одну вещь. Я… знаю, что ты тоже страдаешь. Также знаю, что не только из-за отсутствия свободы, но и из-за неё. Поговори с ней. Ты ведь с ней не говорил с тех пор, да? Да, я вижу это по твоим глазам. Пообещай мне, что, когда окончательно потеряешь надежду на возвращение свободы, ты поговоришь с ней. Это единственное, о чём я тебя прошу. Пообещай!