Екатерина Васильевна действительно, как только сын сел за стол, принялась его ругать:
– Господи, ну, когда же ты, наконец, за ум возьмёшься. Стыдно прямо за тебя. Какой-то ты у меня непутёвый.
– Лучше надо было воспитывать, – буркнул он ей в ответ.
– Разве я тебя плохо воспитывала? – Екатерина Васильевна с обидой посмотрела на сына. – У тебя ведь всегда всё было.
Вадим горько усмехнулся:
– Да, всё кроме матери.
– Ну, зачем ты так? – дрогнул голос Екатерины Васильевны.
– А что, не так? – Хорошо зная старую истину, что лучшая защита – это нападения, он решил продолжить больную для матери тему: – Я, бывало, тебя месяцами не видел. Как же ты могла меня воспитывать? Мной только няня и занималась.
Екатерина Васильевна растерянно посмотрела на сына:
– Ну, зачем ты так, сынок? Я ведь сейчас тут, с тобой, и переживаю за тебя, у меня ведь кроме тебя никого нет.
– Да, сейчас ты тут, – наигранно рассмеялся Вадим. – А где тебе ещё быть? Состарилась ты, мамочка, не нужна стала никому. Сейчас в моде другие актрисы, молодые и красивые.
– Не правда, – с обидой бросила Екатерина Васильевна. – Меня по-прежнему часто приглашают сниматься. И не такая уж я и старая. Просто я сама отказываюсь от многих ролей, так как считаю их неподходящими для меня, недостойными.
– Ах, ах, какие мы важные, – развязано произнёс Вадим.
– Перестань мне грубить, – строго посмотрела на сына Екатерина Васильевна. Я этого не заслужила. Ты ещё, слава Богу, сидишь на моей шее. Вот как сам начнёшь зарабатывать себе на жизнь, вот тогда и будешь меня учить. А пока, будь добр, разговаривай со мной более уважительно.
Вадим недовольно скривился:
– Ой ладно, мамочка, не надо мне этого театра, и так голова трещит. А мне ещё к Инне ехать, извиняться за то, что не встретил её вчера. Тоже будет обижаться на меня. Так что, дай мне хоть кофе спокойно попить.
Екатерина Васильевна ничего не ответила. Тоскливо посмотрев на сына, она молча ушла в свою комнату.
Вадим прекрасно понимал, что немного перегнул палку, но на извинения у него просто не было сил. Быстренько допив свой кофе, он вышел из квартиры, даже не попрощавшись с матерью.
Оказавшись на улице, он с наслаждением вдохнул свежего осеннего воздуха. Пройдя к стоянке, где был припаркован его «фольксваген», подаренный матерью на его двадцатилетие, он достал ключи и открыл машину. Докурив сигарету, он сел за руль, завёл двигатель, и посмотрев на своё отражение в зеркале, обречённо произнёс:
– Ну, что, дружок, поедем получать выговор. Ох, как я это не люблю, – самодовольно улыбнулся он, и тронулся с места.
Когда он подъехал к общежитию, уже начинало темнеть. Не выходя из машины, он набрал на своём сотовом телефоне номер Инны. Та почти сразу ответила.
– Привет, родная, – виновато произнёс Вадим, – ты обижаешься на меня?
– Нет, – сухо ответила Инна.
– Всё понятно… Ну, прости меня, родная. Я так по тебе соскучился.
– Я заметила, – тон Инны оставался таким же сухим.
– Ну, милая, прости меня. Выходи ко мне. Я здесь, возле твоего общежития.
Инна какое-то время не отвечала, и Вадим занервничал:
– Ты что, не хочешь меня видеть? Ну, я же попросил у тебя прощения.
– Для тебя уже это норма – сначала обижать меня, а потом просить прощения. Знаешь, Вадим, я уже устала от этого. Я думаю, нам стоит немного отдохнуть друг от друга, и поразмышлять о наших отношениях.
– А что о них размышлять? – раздражённо произнёс Вадим. Ему и без того было очень плохо, так что, у него совсем не было сил на все эти разборки. – Самые обычные отношения.
– Вот именно, – горько ухмыльнулась Инна, – самые обычные. Это ты сказал правильно. А я не хочу обычных, я хочу настоящих.
– Ну, Инн, ну, не придирайся к словам. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь.
– Да, это я тоже хорошо знаю. Я у тебя вместо подушки, в которую ты можешь поплакаться, которой ты можешь пожаловаться на свою судьбу, о которой ты вспоминаешь только тогда, когда тебе плохо. А когда тебе хорошо, то ты мотаешься по клубам, гуляешь со своими друзьями и подругами, а я должна сидеть дома и ждать твоего следующего появления. Всё, Вадим, мне надоело. Прощай, – устало произнесла Инна и отключила мобильник.
Вадим зло ударил кулаком об руль:
– Вот же принцесса! – нервным движением бросил он на соседнее сиденье телефон. – Строит тут из себя. Думает, я сейчас побегу её уговаривать. Вот и ошибается, – исказилось от ярости его лицо. – Пусть помучается, сама прибежит. Одна она пропадёт в Москве, – злорадно подумал он, и, заведя мотор, резко тронулся с места.
Вернувшись домой, он сразу прошёл на кухню, так как услышал, что от туда раздаются чьи-то голоса.