Джеки удивленно приподняла брови. Обычно отец воздерживался от подобных критических отзывов, предпочитая отмалчиваться, когда разговор заходил об Анжеле.
— Я понимаю тебя, — кивнула Джеки, — но сейчас мне не до матери. Она чрезвычайно осложнила мне жизнь, и у меня нет ни малейшего представления, почему она приняла такое решение. Ведь ей всегда было наплевать, на что я трачу деньги. Иногда я поражаюсь ее безжалостности.
— Твоя мать, моя дорогая, редкая женщина. Теперь ты это понимаешь. — Дэвид чуть заметно улыбнулся. — Кстати, а ведь ее однажды жизнь свела с Мэрилин…
— Неужели?
— Не знаю, как, но это произошло в одном из косметических салонов Лос-Анджелеса, если мне не изменяет память, — сказал Дэвид, наморщив лоб. — Салон закрыли на «спецобслуживание» среди дня по случаю внезапного прибытия Монро. Анжела лишилась запланированных косметических процедур и потом не выдержала кинопробы. Обвиняла она в этом, естественно, Мэрилин, хотя, если честно, она совершенно не подходила на ту роль, в которой ей отказали. Однако она сделала из этого эпизода целую историю, якобы повлиявшую на всю ее жизнь, и никогда этого не забывала.
— Это очень даже похоже на правду, — медленно проговорила Джеки. — Вот, значит, почему она заставила меня просить деньги у тебя…
— Для этого отцы и существуют.
— Но мне совсем не хотелось этого делать. Я знаю, что у тебя не так много денег.
— Я никогда не умел наживать деньги, моя милая Джеки… — проворчал Дэвид с шутливой досадой. — Но для тебя я их как-нибудь раздобуду.
Она пересекла комнату и, подойдя к отцу, нежно поцеловала его в щеку.
— Просто не знаю, что бы я без тебя делала.
— Нет, — возразил он, замотав головой, — это я не знаю, что я бы делал без тебя! — Он чмокнул ее в кончик носа. — Когда я расстался с твоей матерью и вернулся в Англию, для меня наступило мрачное время. Только мысль о том, что у меня есть ты, не позволила мне пойти ко дну и помогла выкарабкаться из этого дерьма.
Сейчас ему казалось невероятным, что он столько лет даже не подозревал о существовании Жаклин. Он покинул Америку с воспоминаниями о голливудских акулах и призрачных надеждах на удачный контракт. С Анжелой у него и подавно не было связано никаких добрых воспоминаний. Дэвид содрогался, когда представлял, как бывшая жена вертит задом в стриптиз-клубах, а где-то рядом с ней его дочь… Более ужасного и непристойного и вообразить было нельзя.
Дэвид закрыл глаза. Он слишком хорошо знал Анжелу. Нагота никогда не смущала ее, она привыкла расхаживать по их убогой квартире совершенно голой, и в конце концов ee обнаженное тело стало раздражать его. Кончилось тем, что они возненавидели друг друга. Они ссорились и кричали, запертые в тесных серых стенах квартиры, а соседи стучали им в стену.
Этот брак был их общей ужасной ошибкой. Увы, здравый смысл улетучился под напором страсти и в слепом увлечении друг другом. Оба перегорели очень быстро. Прелести совместной жизни день за днем делали их врагами. Анжела ненавидела и презирала Дэвида за его нежелание оставаться в Голливуде. Ее бесило, что он не хотел принимать мишурный блеск Голливуда за сияние настоящего золота. Потом он начал выпивать. Анжела же предпочитала глотать дексамил. Такие красивенькие маленькие таблеточки, которые давали ощущение счастья.
В один прекрасный день Дэвид просто ушел. Она так часто вырубалась от своих таблеток, что ему это наконец надоело. В дальнейшем они поддерживали друг с другом связь лишь через адвокатов.
— А потом ты повстречал Клэр…
— Да, потом я встретил Клэр, — мягко улыбнулся Дэвид. — Совсем немного времени прошло с момента нашего знакомства, а мне уже удалось, впервые за четыре года, получить приличную роль. Я словно заново родился на свет… — Он слегка покраснел, как будто сказал лишнее. — Хочешь еще джина с тоником?
Джеки кивнула, наблюдая, как он отошел в угол комнаты и занялся разнокалиберными бутылками, которые стояли на серебряном подносе. Он был значительно выше дочери, хотя Джеки была рослой женщиной. Как у отца, у нее были светлые волосы, голубые глаза и продолговатое лицо. Дэвид сохранил привлекательную внешность, хотя прежнее злоупотребление алкоголем оставило след на его лице. Ему уже было под шестьдесят, но выглядел он моложаво, несмотря на болезненную худобу. Впрочем, Дэвиду было наплевать на свое здоровье, и Джеки знала, что тут уж ничего не поделаешь.
— Как поживает Клэр?
Очаровательная, возвышенная Клэр. Она увлекалась керамикой. Изготовленные ею чувственные, с бронзовым отливом статуэтки можно было встретить в галереях разных стран. Даже Анжела приобрела образцы творчества Клэр. Исключительно ради того, чтобы показать, что она нисколько не завидует ни своему бывшему мужу, ставшему знаменитостью, ни его известной супруге. И люди, естественно, верили в это.
— С ней все в порядке, — ответил Дэвид. — Она, наверное, сейчас со своим крестником.
— Я уже успела повидаться с ним, когда он заходил, чтобы взять шаль для Клэр.
— И как он тебе?
— Нет слов.
— Да уж, — улыбнулся Дэвид. — Он, кажется, производит на людей впечатление.
— Он, наверное, довольно необычно чувствует себя здесь после того, как так долго жил в Кении.
— Не долго, а всю жизнь.
На лице Джеки отразилось удивление.
— Он сильно переживает потерю отца? — спросила она.
— Не думаю, что он очень уж его любил, — ответил Дэвид. — Но об этом трудно судить…
— У него больше нет родных?
— Нет. Близких во всяком случае. На похоронах по крайней мере Клэр никого из них не видела. Там вообще не было никого из белых. Все соседи считали отца Джемми чудаком. Представляешь, они жили там почти в изоляции. На похороны пришли только несколько местных жителей.
— А что делал в Кении отец Джемми?
— Он уехал из Англии вместе с женой много лет назад. Не смог вынести алчности и эгоизма так называемого цивилизованного мира. Cловом, обосновался в дикой Кении среди миссионеров… — Дэвид саркастически усмехнулся. — Звучит довольно глупо, не правда ли? — Он пересек комнату и снова наполнил свой бокал. — Его жена скончалась сразу после рождения Джемми от какой-то инфекции. Они жили в такой глуши, что когда послали за доктором, тот успел приехать как раз к похоронам. — Дэвид глотнул виски. — В тех местах тело разлагается мгновенно…
Джеки поморщилась.
— Наверное, он чувствовал ужасное одиночество все эти годы.
— Возможно, — нетерпеливо кивнул Дэвид. — Однако он сам выбрал такую жизнь. Он мог бы вернуться домой или переехать жить поближе к какому-нибудь городу. Хотя бы ради сына. И все-таки он остался… Когда Джемми исполнилось тринадцать лет, он решил отдать его в школу иезуитов, а после ее окончания отправить в семинарию.
— Кажется, ты не одобряешь такого решения? — с улыбкой спросила Джеки.
— А ты одобряешь? — пробормотал Дэвид. — Это просто бесчеловечно. Господи Боже, ведь Джемми был еще совсем ребенком! — Он вернулся к окну. — Впрочем, Джемми то и дело сбегал оттуда… И правильно делал.
— А что же его отец?
— Лупил его.
— Бедный Джемми!
— Он говорил, что было совсем не больно.
— То есть как не больно?
— Очень просто, — пожал плечами Дэвид. — У отца был сильный артрит, и он едва двигал руками.
— Джемми повезло.
— Ну а потом он стал слишком взрослым, чтобы отец его лупил. Как бы там ни было, только когда Джемми исполнилось двадцать лет, отец отказался от своих планов и разрешил Джемми вернуться домой. В общем, нашла коса на камень.