— Увы.
— Ну а как твоя Мэрилин? В какой она форме? Извини за такой каламбур.
— Ты имеешь в виду Роуз?
— По телефону ты мне говорила, что она великолепно поет, — сказала Клэр, внося блюдо с аппетитными ростбифами.
— Так оно и есть… Но я ужасно боюсь, вдруг у нее не хватит пороху…
— А вы ее видели, Дрю? — спросил Дэвид.
— Голос у нее действительно превосходный, но прибавить в весе ей, конечно, не помешало бы, — сказал Дрю, вспоминая их первую близость и горячее худенькое тело.
— Она настоящая красавица, — объяснила Джеки, — но только очень хрупкая. Мы надеемся, что она хоть немного поправится.
— Сама Мэрилин Монро не нуждалась в том, чтобы ее раскармливали! — усмехнулся Дэвид.
— Раньше женщины не морили себя диетами и аэробикой… — заявил Дрю, поднимая бокал.
— Но ведь Мэрилин не была женщиной! — воскликнул Джемми. — То есть не была реальной женщиной. Ее вырастили словно в оранжерее. Создали искусственно!
— И, надо заметить, гениально создали. Она до сих пор не выходит из моды.
Джемми пожал плечами.
— К сожалению, — напряженно проговорил он, — ей уже это все равно…
— Да, — сказал ему Дрю и многозначительно взглянул на Джеки. — Я тебя понимаю.
Этот мальчишка начинал действовать ему на нервы, но он широко улыбнулся. Так широко, что Джемми, глядя на него, подумал, что еще немного и кожа на лице Дрю лопнет.
— Костюмы будут что надо. — Джеки попыталась переменить тему разговора. — Как можно ближе к настоящим туалетам Мэрилин Монро.
— А парики, естественно, восхитительно белокурые? — добавила Клэр с легкой иронией.
— Да, конечно. Как же иначе?.. Только скорее не белокурые, а с отливом в платину. Я даже примеряла один из них на себя.
— Знаешь, тебе бы это очень пошло… — вставил Дрю, пристально глядя на Джеки.
— Что именно?
— Вообще стиль Монро. Ее соблазнительные кудри…
— Я так не думаю, — резко сказал Джемми.
Дрю нетерпеливо передернул плечами. Какого черта этот парень лезет со своим мнением!
— А почему, собственно? — удивился он. — Красота Джеки напоминает по типу красоту Мэрилин.
На его лицо легла тень. Воцарилось неловкое молчание. Дэвид без всякой надобности принялся доливать в бокалы вино, а Джеки подумала, что обед получился не слишком удачным.
На улице шел дождь.
Ричард сидел в баре на студии Би-би-си, смотрел в окно и недоумевал, что он вообще здесь делает. Гораздо больше времени пошло на грим, чем на произнесение реплик, предусмотренных для него по сценарию. Если точнее, его роль состояла всего из одной реплики, и, когда этот его «звездный» миг пролетел, Конрой, режиссер, выкрикнул откуда-то из темного угла студии свое обычное «чудненько!», и на этом все закончилось… Увы, кажется, те времена, когда Ричард Вильсон мог показать себя во всей красе, миновали…
Он криво улыбнулся, завидев Роджера, который пробирался между столиками и креслами, неся выпивку. На лице Роджера, естественно, сверкала ослепительная улыбка. По пути Роджер успел раскланяться с несколькими приятелями и поклонницами и при этом не пролил ни капли. Не говоря уж о том, что улыбка не сходила с его лица. Она присутствовала постоянно, словно приклеенная к его тошнотворно смазливой физиономии.
Своим появлением в сериале в качестве священника Ричард был обязан бывшей жене Роджера. Эту роль пришлось вписать в сценарий после того, как очаровательная, но зверски ревнивая Нора решила уйти из сериала, и авторы сценария были вынуждены «убить» героиню, роль которой та исполняла, и соответственно в этой ситуации должен был понадобиться священник. По фильму Нора до безумия была влюблена в доктора Мэйсона, которого играл Роджер, и из серии в серию навязчиво преследовала его. Однако, по слухам, она не оставляла его в покое и после съемок, и ситуация стала совершенно невыносимой. Таким образом, и старине Роджеру временами приходилось очень даже не сладко.
— Надеюсь, ты отслужишь свою панихиду уже на следующей неделе, — сказал Роджер. — И слава Богу, ведь эта глупая корова совсем меня доконала. — Он поставил на стол стаканы. — Ну, как тебе первый съемочный день?
— Как тебе сказать… От переутомления я точно не страдаю.
— Ничего, Дик. Главное, начать.
Опять Дик! Ричард поморщился.
— Зато завтра ты будешь моим партнером в течение весьма длинной сцены.
«Моим партнером»! Тоже мне, кинозвезда вшивая!
— Знаю, Роджер. Я читал сценарий.
— Хорошо-хорошо… — задумчиво пробормотал Роджер, глядя в свой стакан, а потом вдруг спросил: — Скажи, Дик, а ты никогда не думал о том, чтобы переменить фамилию?
— Что-что? — изумился Ричард.
— Твою фамилию. Почему бы тебе ее не переменить?
— Господи, это еще зачем?
Несколько секунд Роджер молча играл стаканом.
— Ну как же, ведь Вильсон — не самая оригинальная фамилия. — Он взглянул Ричарду в глаза. — Разве нет?
— Вообще-то с этой фамилией я родился, и у меня как будто не было причины на нее жаловаться.
Роджер молча его рассматривал.
— А! Кажется, понимаю, — воскликнул Ричард. — Ты, наверное, хочешь сказать, что если я избавлюсь от своей заурядной фамилии и возьму какую-нибудь более оригинальную, вроде Джиэльгуд или Каяк, то отбоя не будет от предложений сниматься и я пожизненно получу центральную роль в каком-нибудь гигантском сериале, — например, в «Преподобном Фрейзере»? — Он театрально всплеснул руками. — Да ты, наверное, Роджер, уже видишь меня с такой фамилией лауреатом «Оскара»? — Он откинулся к спинке кресла и насмешливо затряс головой. — Ах, если бы мне лет десять назад пришла в голову эта гениальная мысль — просто переменить фамилию и стать Ричардом… нет! Диком Каяком! Тогда бы у меня не было никаких проблем. Это изменило бы мою судьбу…
— Ну ладно, Дик! Пошутил и будет…
— Господи, Роджер, а ты что ожидал от меня услышать? Не всем же быть такими умными, как ты.
— Я только дал тебе совет, а как ты поступишь — твое дело, — угрюмо отозвался Роджер и добавил: — Лично мне это нисколько не повредило. Мой агент полагает, что, как только я переменил фамилию, мои дела круто пошли вверх.
— Если бы я родился с фамилией Вошь, — усмехнулся Ричард, — я бы тоже ее сменил…
— Моя фамилия — Фош! — прорычал Роджер.
Ричард наморщил лоб.
— Как ты сказал?
— Ф-О-Ш! — по буквам выговорил Роджер. — Это немецкая фамилия!
— Боже милостивый, никогда бы не подумал!
— Ты что-то имеешь против?
— С какой стати?
Роджер перевел дыхание и отхлебнул из своего стакана.
— Как поживает Люси? — поинтересовался он, справившись с приступом ярости.
— Прекрасно.
— Замечательная девушка.
— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Ричард, бросив на собеседника внимательный взгляд.
— Насколько я понимаю, постановка идет полным ходом?
— Точно.
— Наверное, она приходит домой чуть живая от усталости, — сказал Роджер. — Театр отнимает столько сил!
— А я на что, Роджер? Я помогаю ей восстановиться. Так что о ней не беспокойся.
— Ну да, конечно, — пробормотал тот и как бы между прочим добавил: — Я слышал, ты пишешь книгу?
— Как тебе удалось пронюхать? — напрягся Ричард.
В груди у него похолодело. Неужели Люси?..
— Дай подумать… Может, мне Люси сказала, а? Кажется, мы с ней на днях где-то столкнулись… — Он встал. — Выпьем еще?
Ричард тупо кивнул.
— Кстати, — сказал Роджер, — я совсем не собирался тебя отговаривать, но, ей-Богу, писательство — никчемное занятие. Подумать только: чахнуть над пишущей машинкой, понимая, что едва ли удастся издать книгу…