В полутьме сцены раздались отрывистые телефонные звонки. Голоса людей, которые сыграли важную роль в жизни Монро, начали затихать, пока не остался один голос — голос мужчины. Он был едва слышен и, казалось, что-то раздраженно вопрошал. А затем вдруг умолк.
Обнаженное тело на кровати было абсолютно неподвижным. Великолепные светлые волосы, разметавшиеся по подушке, блестели, словно были сотканы из света. Пронзительный луч прожектора на несколько секунд повис над сценой, а потом начал быстро сужаться, пока не превратился в тонкий бледный лучик, который сверкнул в последний раз, и в зале наступила полная темнота.
Несколько мгновений зал безмолвствовал. Занавес медленно закрылся. И тогда наконец раздались аплодисменты. Они гремели со всех сторон, публика вскакивала со своих мест и аплодировала стоя. У многих на глазах были слезы. И каждый, кто был в этот момент в театре: зрители, актеры, музыканты и рабочие сцены — все ощутили невероятный душевный подъем. Премьера удалась.
— Глазам своим не верю! — пробормотал Макс, пробежав глазами первые две или три рецензии. — Да они просто убийственны!
Джеки протяжно вздохнула.
— Я знаю. Но давай не будем паниковать. Лучше выпьем по бокалу шампанского. Слава Богу, мы это заслужили.
Несмотря на невеселые новости, она заставила себя улыбаться. В ресторане Гайд-парка по случаю вчерашней премьеры проходил праздничный обед, на который собралась уйма народу. В душе Джеки ни минуты не сомневалась, что спектакль удался. Чудесный мюзикл, упорно твердила она себе. Кто бы что ни говорил, он просто великолепен, и она не зря потратила пять лет своей жизни. Не для того она трудилась, чтобы какая-то гнусная шайка критиков могла омрачить ее радость.
— Ты только послушай! — упрямо продолжал Макс. — Вот что пишет «Таймс»: «Актеры лезли из кожи вон, чтобы вдохнуть в мелодраму жизнь, однако музыка не отличалась оригинальностью, а тексты оказались чересчур сентиментальными…» А вот еще!..
— Прошу тебя, Макс! Зачем тебе это?
Она уже прочла все эти рецензии, и у нее не было никакого желания слушать это снова.
— «Местами совершенно лишенная смысла, эта инсценировка тщетно пытается спекулировать на интересе публики к сплетням и закулисной жизни знаменитостей, с которыми зритель знаком еще по «Далласу». Разница лишь в том, что на этот раз постановка осуществлена на Уэст-энде…» Боже милостивый! Да после таких отзывов хочется пойти и удавиться!
— Но ведь это пишет Роланд Викери. А он известная сволочь, — вмешался Альдо. — Я только что прочел «Мэйл». В ней нас хвалят: «…россыпь превосходных песен… динамичное действие…»
— Что? — воскликнул Макс, хватая газету. — Ну-ка, дай взглянуть!
— Слава Богу! — облегченно вздохнула Джеки.
— И «Стандарт» отзывается неплохо. Там пишут о «проникновенной меланхоличности», а также хорошо отзываются о Люси.
— Думаю, мне просто надо хорошенько выспаться, — сказал Макс, принимаясь перечитывать статью еще раз.
— Может быть, прочтешь ее вслух труппе? — предложила Джеки.
— Это идея!
Он вскочил на стул и хлопнул в ладоши. Прямо как на репетиции, пронеслось в голове у Джеки. Чтение хвалебной статьи, естественно, вызвало бурные аплодисменты. У актеров и у гостей радостно засверкали глаза, и Джеки с удовольствием ощутила свою причастность к общему торжеству.
Конечно, чересчур злобная критика могла погубить спектакль, однако публика, несомненно, успела его полюбить. Даже сами критики и самые влиятельные представители театральной общественности были не в силах это отрицать. Овации, которыми после спектакля публика стоя награждала актеров, кое-что да значат.
— Прошу прощения, ребята, — извинялась Джеки, пробираясь в фойе.
— Держу пари, ей не терпится позвонить в кассу, — сказал Макс, посмотрев ей вслед.
— Это так очевидно, Макс, — покачал головой Альдо, — что тут и спорить не о чем.
— Будем надеяться на лучшее, — сказал Макс, отпивая шампанского.
— Как бы там ни было, я уже запланировал себе отпуск. Отправлюсь в путь при первой же возможности.
Макс поднял брови.
— Да что ты, дорогой?
— Да, я поеду в Бангкок, — спокойно сказал Альдо.
— Ну, если у тебя хватит на это пороху после нашей работы…
— Давненько я там не был…
— Но почему именно Бангкок? — проворчал Макс. — Можно узнать?
— У меня там живет старый друг…
Альдо вспомнил о Джонно. Он мечтал навестить знакомые места, пройтись по дешевым барам. Все это представлялось ему сейчас сказочным сном.
— Надеюсь, слава отечественных кондомов достигнет таиландской глубинки! — усмехнулся Макс.
— Это больше по твоей части, — резко ответил Альдо.
— Ну, ладно, ладно, — примирительно сказал Макс, поднимая руки. — Прошу прощения.
Он нетерпеливо обернулся к двери. Куда это подевалась Джеки? Его взгляд скользнул по фойе и остановился на мраморной лестнице. На нижних ступенях стояла трогательно юная девочка. Она подняла голову, и Макс затрепетал.
А ведь Надя говорила, что не сможет прийти… Макс перевел дыхание. У нее была тысяча причин не приходить, и он уже начал думать, что она избегает его. Шила в мешке не утаишь. Полли и ее родители уже проведали об их отношениях. И спустили на него всех собак. Он старался не думать об этом. Он и вообразить себе не мог, как перенесет разлуку с ней. Макс взглянул на ее расстроенное лицо, а она посмотрела на него. Взгляд Макса был полон немого обожания, а на ее прелестных губках появилась улыбка, по которой тоже все читалось без слов. Чудеса да и только!
Альдо поднял бокал с шампанским, словно размышляя, выпить или нет, и вдруг увидел, что Макс, не говоря ни слова, поставил свой бокал на стол и направился в фойе, где одиноко стояла девочка, лицо которой радостно вспыхнуло, когда Макс протянул к ней руки, а потом нежно обнял.
Альдо показалось, что они стояли обнявшись целую вечность. Он смотрел на них с удивлением и даже с завистью, чувствуя, как у него от тоски сжимается горло.
— Альдо!
Он оглянулся и увидел рядом Джеки.
— А где Макс? — спросила она.
Альдо кивнул в направлении фойе.
— Господи Боже ты мой! — вырвалось у Джеки.
— Вот и я так подумал, — согласился он.
— Я могла бы сообщить ему хорошие новости, но вижу, что ему не до того.
— Хорошие новости?
— Я звонила в «Адельфи» и узнала, что наши дела круто пошли вверх. Только за сутки было продано больше тридцати тысяч билетов!
— Слава тебе Господи!
— Вот-вот, — усмехнулась она.
— Может, все-таки скажем Максу?
Джеки отрицательно покачала головой.
— Я думаю, что он занят сейчас совсем другими вещами. Тебе не кажется?
Значит, настала очередь и Макса. Весна, должно быть. Джеки инстинктивно оглянулась и поискала глазами Джемми. Он разговаривал с Люси. С их очаровательной Люси, которая так блистательно справилась со своей ролью, несмотря ни на что. Они составляли очень красивую пару, и она пристально всматривалась в них, чувствуя всевозрастающую ревность. Однако, словно ощутив на себе ее взгляд, Джемми повернулся, и их глаза встретились. От накатившего желания у нее запылали щеки и ослабели колени. Джеки решила, что, судя по всему, она медленно сходит с ума.
— Если все устроилось, может, тебе немного отдохнуть?
Голос Альдо долетел до нее, словно из другого измерения, и она рассеянно посмотрела на него.
— Прости, Альдо. Я задумалась.
— Я просто подумал, почему бы тебе не передохнуть некоторое время, раз дела уладились… — сказал он со вздохом, потому что Джеки все еще была погружена в свои мысли.
Краем глаза Альдо заметил приближающегося к ним Джемми и бросил удивленный взгляд на Джеки. Однако его вопрос так и остался без ответа. Ни говоря ни слова, она шагнула навстречу Джемми и вместе с ним направилась к выходу. На несколько мгновений они задержались в фойе. Точно так же, как чуть раньше Макс и та девочка. Не нужно было быть особенно проницательным, чтобы, взглянув на них, сразу понять, что перед вами двое влюбленных.